Обреченный рыцарь
Шрифт:
Старший из пленных, темноволосый и бородатый, испуганно дернулся, зато тевтон, взревев, рванулся было к ней – и спустя несколько мгновений с побагровевшим лицом обмяк. Его выпученные глаза вращались от бессильной ярости, смешанной с ужасом.
– Ну что, будем говорить правду или мне таки напоить здешних хозяев вашей кровушкой?
– Мы… будем… говорить… – запинаясь, пробормотал Гавейн.
– Всю правду? – насмешливо прищурилась Файервинд.
– Всю! – выдохнул, сипя, Парсифаль.
– Ладно…
На столе
– Значит, так, – важно изрекла чаровница. – Это Весы Истины. Посвящены они богу правды и… Ладно, это не для ваших ушей, презренные… Так вот, стоит вам солгать или даже промолчать о чем-то важном, и этот вот дружок, – щелчок длинного ногтя по скрюченной костяной статуэтке, – начнет качаться… Точно так же, как будете качаться в петле и вы, если не прекратите врать. Ну, давайте, что ли, исповедуйтесь… святые отцы!
Про себя Файервинд только что не смеялась, глядя на белые от страха лица пленников.
На самом деле эти «Весы Истины» она соорудила за пару минут из подручных средств.
Заставить фигурку качаться с ее способностями к телекинезу, сбивавшими с ног воина в полной броне, было проще простого. А ложь от правды она научилась отличать еще в пятнадцать лет, по завершении первого круга обучения.
И они заговорили….
Заговорили много и часто, не скрывая ничего, испытывая страх пополам с облегчением.
Если кто-то вдруг запинался, колдунья взглядом заставляла жутковатый «маятник» колебаться быстрее, и тогда оба принимались вновь наперебой говорить, выкладывая свои самые сокровенные тайны.
По ходу дела Гавейн признался, что поступил в орден Мечехвостов, потому как оказался замешан в заговоре против своего дяди, лорда Нортумбрийского, и боялся разоблачения, а Парсифаль повинился в совращении падчерицы своей тетки.
Наконец Файервинд сделала знак замолчать.
А когда Парсифаль что-то пытался продолжить, ведьма простеньким заклятием заткнула ему рот.
Несколько минут она провела в напряженном раздумье.
С одной стороны, как будто не стоило менять планы из-за двух не очень много знающих болванов, хотя новости, ими сообщенные, стоили дорого. (Одну историю с драконом и превращенным (превращенным!!!) в осла человеком взять.)
Вначале она даже подумывала – не связаться ли с Мар-Гаддоном и не доложить ли о том, что в ее руках находятся люди этого самого Мерланиуса.
Но чтобы добраться до ближайшего из Камней Слова, с помощью которых Высшие поддерживали связь со своими земными соглядатаями, слугами и агентами, требовалось не меньше двух дней конного пути.
– Ладно, – наконец встала она, приняв решение. Лица пленников, и без того бледные, стали белей муки. – Вставайте уж… рыцари
Парсифаль и Гавейн ощутили, как с них падают путы.
– Значит так, – объявила Файервинд как ни в чем не бывало. – Отныне вы у меня на службе. Будете верно служить, награжу так, что ваш Арторий еще завидовать вам будет. А вздумаете сбежать или, не дай Тьма, поднять на меня руку…
Она вдруг свела руки вместе. Между ними разлилось неприятное лиловое сияние… И оба друга вдруг увидели, как стремительно разрастаются вокруг стены, как становится просторной их одежда, как ведьма на глазах превращается в невероятную великаншу из страшной сказки…
Еще мгновение – и на щелястом полу избушки сидели две серенькие мышки.
– Вот так, герои! – хлопнула со смехом в ладоши Файервинд. – Было два глупых злых мужика, а стали две такие милые мышки! Может, вас такими и оставить? – Грызуны жалобно запищали в ответ. – Скажите спасибо, что помощь ваша нужна…
Вновь фиолетовый проблеск, и на полу уже снова стояли Гавейн и Парсифаль в прежнем облике – правда, совершенно голые.
Переглянувшись, они синхронно бухнулись перед своей новой повелительницей на колени.
– Одевайтесь, мальчики, – непринужденно рассмеялась Файервинд, успевшая по достоинству оценить сложение обоих парней, особенно блондина. – Слушайте мой первый приказ. В столярном деле чего-нибудь соображаете? Нет? Придется поучиться!
Хотя голова ее трещала, виду подавать было нельзя. Мужланы должны свято верить, что для великой чародейки обратить их в серых грызунов – раз плюнуть.
Конечно, в мышей она их не превращала — это даже Высшим не всегда удается.
Заклятие Образа, примененное ею, лишь заставляло самого околдованного и его окружающих видеть в нем то, чей образ на него наложен – будь то слон, мышь или, например, царь зверей. На заговор, кстати, ушла немалая толика заряда в Амулете Силы.
Но дело того стоило. Люди, идущие в дружину Велимира и даже имеющие там знакомых, были ей очень кстати.
Через пару минут уже одетые Гавейн и Парсифаль, повинуясь ее указаниям, обтесывали мечами свежесрубленные молодые деревца и связывали их ремнями, нарезанными из куртки Парсифаля.
Вскоре были готовы вполне качественные, хотя и неказистые носилки.
– Ну, мальчики, – изрекла Файервинд, забираясь на свежесделанное транспортное средство. – Сейчас отправляемся в Клев.
– В самый Киев? – убито спросил Перси, но был остановлен разъяренным взглядом Гавейна, мол, обратно в грызуна захотел?
– Не волнуйтесь! – облизнулась чародейка по-кошачьи. – Мы пойдем другим путем – коротким.
Через пять минут они уже подходили к Старой Тропе.
Стражники Золотых Ворот славного Киева много чего повидали на своем веку.