Обрекающая
Шрифт:
Очень долго не происходило почти ничего. Как и в лето похода к Разлому, кочевники, казалось, умели не попадаться на дороге. Когда охота проходила мимо места, где стояло когда-то стойбище Дегнанов, Марика, Барлог и Грауэл издали оглядели развалины частокола и ближе подходить не захотели. В стойбище Ласпов они зашли, но там не осталось ничего, кроме нескольких прямых линий на земле и проваленных ям на месте погребов изб.
Пошевелив кучу мусора, Марика нашла обгорелую и поломанную куклу-чакоту – и чуть не потеряла над собой контроль.
–
К Марике вернулся голос.
– Очень давно. Только ходить научились. Мы подрались с Каблином. Я ему чакоту сломала. Он так разозлился, что бросил мою в огонь. – Она держала в руке обгоревшую куколку. Давно уже она не вспоминала брата и не видела его во сне, и кукла разбудила боль. – Оплакивание. Мы все еще у них в долгу.
– Когда-нибудь, щена. Когда-нибудь. Наступит день.
Барлог ласково почесала ее за ушами, и она не отстранилась, хотя была уже для этого слишком взрослая.
На подходах к долине Плентцо им попалось стойбище, покинутое лишь несколько часов назад.
– Кое-кто из них сменил обычаи, – заметила Грауэл.
Было ясно, что стойбище покидали в спешке.
– Они точно знают, где мы и что делаем, – заключила Марика. И нахмурилась в сторону неба, хотя и не понимая почему. Тут же, не спросясь у Ардвехр, которая обыскивала пустые кладовые, Марика приказала шести охотницам прочесать леса в поисках наблюдателей.
Узнав об этом, Ардвехр очень рассердилась. Но сдержалась. Поход шел всего неделю, но она уже поняла, что дикарки, с которыми она идет, куда лучше подчиняются дикой щене-силте, чем ей, Ардвехр. Идти на резкую конфронтацию было бы неразумно.
Марика послала охотниц, которых Грауэл считала лучшими. И потому, когда они вернулись и сказали, что отряд не сопровождают лазутчики кочевников, Марика им поверила.
– Значит, у них есть свои силты, – сказала она Грауэл и Барлог. – Они чуют наш подход и могут вовремя убраться.
– Это ж сколько нужно силт? – прикинула Барлог. – Будь у них столько, они бы с нами стали драться. Все равно напороться на такое количество мы можем только случайно.
Пока что попались только две одинокие охотницы в поисках дичи. С ними охотницы Акарда справились сами, не прибегая к помощи силт.
В поисках лучших кладовых с едой Ардвехр сделала открытие. И сообщила остальным:
– Я знаю, как они это делают. Как уходят с нашего пути.
Но объяснять не стала.
Марика поискала вокруг и ничего не нашла. Но собственная интуиция и поведение Ардвехр навели ее на мысль, что у кочевников что-то вроде тех устройств, которые Брайдик использует для связи с Макше.
Это могло объяснить, как предупредили стойбище. Но тот, кто передавал, – откуда он знал положение отряда?
Очень обиняком – так, будто это была собственная мысль Ардвехр, Марика предложила, чтобы отряд провел день или два в стойбище на отдыхе. От Акарда все время шли переходы в быстром темпе. Предложение было принято. Марика подозвала Грауэл и Барлог:
–
– Все, кроме гусениц, – ответила Грауэл. Она не понимала, зачем это. Почти сразу после первой встречи в Акарде Марика попросила их собирать всякую ерунду при каждом выходе в лес.
– Этих я не думаю, что мы сейчас найдем. Слишком рано и слишком холодно. Даже летом теперь настолько холодно, что они попадаются редко. И все-таки… – Торжествующим жестом она подняла глиняный кувшин, захваченный в дорогу из крепости. – Этих я нашла в то лето, когда мы ходили к Разлому. Найдите мне теперь котелок. И что-нибудь вместо разделочной доски.
Они втроем отошли в сторонку от остальных – а те не обратили внимания, потому что это бывало часто, – и Марика взялась за работу.
– Надеюсь, я хорошо запомнила. Вообще я это видела только раз, когда Блаз варил яд для копий и стрел.
– Яд? – Барлог была неприятно поражена.
– А я не лишена некоторой низкой и подлой хитрости, – легко сказала Марика. – Ингредиенты я собирала годами в ожидании этого случая. Вы против?
– Не против самой идеи, – ответила Грауэл. – Они лучшего не заслуживают. Они – паразиты, а паразитов истребляют. – В ее голосе звучала сила ненависти. – Но яд? Это способ для трусливых мужчин.
И Барлог тоже возразила. Прищурив глаза, она сказала:
– Почему это, думаю я, ты делаешь яд здесь, где никто не знает, что ты делаешь, и будешь испытывать его на тех, кого никто и на волос не пожалеет? А когда-нибудь придется мне вдруг задуматься над необъяснимой смертью кого-нибудь в крепости?
Марика не ответила.
Охотницы переглянулись. Они поняли, хотя им этого и не хотелось. Барлог не могла скрыть отвращения. Ну что ж, подумала Марика, теперь, быть может, узнаем, действительно ли они креатуры старшей жрицы.
Они не хотели принять ее идею. Яд – не способ для охотниц. Даже для Мудрых это не способ. Может быть, только для вонючих силт… Да и то для худших в этой ведьминской породе…
Но они промолчали. А их молчаливое неодобрение Марика игнорировала.
Она варила яд с предельной осторожностью. А когда отряд собирался выступить из стойбища – в котором, по настоянию Марики, все было оставлено в том же виде, в каком застали, – она оставила три четверти яда в тех кладовых, которые, как она думала, будут использоваться сразу.
Отряд пересек долину Плентцо и уже три ночи шел на восток. На третье утро, когда разбили дневной лагерь, Марика сказала Грауэл и Барлог:
– Пора вернуться и посмотреть на нашу работу.
Грауэл помрачнела. Барлог возразила:
– Ты нас не впутывай, щена. Это ты играешь в мужские игры с ядом.
Они очень злились, эти двое, но сопровождать ее не отказались.
Сейчас они двигались быстрее, имея определенную цель и избавленные от необходимости выслеживать дичь. На второй вечер после выхода из лагеря они достигли стойбища.