Обрести любимого (Том 2)

Смолл Бертрис

– Я видела деревянную дверь, - сказала Валентина.

– Да, - капитан усмехнулся, - Ибак очень гордится этой дверью, потому что она показывает, какой он важный человек. Деревянная дверь в юрте - новая вещь. С самого начала все двери в юртах делались из войлока. На дверях татары делают вышивку черным войлоком на белом. Многие по-прежнему поступают так, потому что они ценят обычай больше нововведения.

– Что внутри юрты, Али-паша?

– Там очень удобно, госпожа. Напротив двери в дальней стороне юрты находится семейный алтарь.

В середине расположен очаг, отчего в юрте всегда замечательно тепло. Мужская половина со всеми принадлежностями находится слева, женская половина - справа. Есть место для гостей, детей, слуг и почетное место. Нас пригласят и хорошо покормят, уверяю вас!

– Надеюсь на это!
– пылко сказала Валентина. Она не помнила, чтобы когда-нибудь ей было так холодно и мокро.

Что случилось с весной?

Дождь на время прекратился, и они двинулись вперед легким галопом, используя временную передышку. Наконец, прямо перед собой они увидели лагерь, в котором было шесть или более юрт. Дождь припустил с новой силой.

– Разве они не ставят часовых?
– удивилась Валентина.

– Татары знают о нашем приближении, вы просто не видите их людей. Они, однако, видят нас, - последовал ответ.

Последнюю милю они проскакали под проливным дождем. Валентина чувствовала себя ужасно. Хотя она и раньше дрожала под промокшим плащом, сейчас неожиданно почувствовала лихорадочный озноб. Следуя за Али-пашой, они проехали прямо к юрте Великого хана, которая стояла точно в центре лагеря. Но, даже если бы она не стояла в центре, они бы безошибочно нашли ее, потому что юрта была не менее тридцати футов в диаметре и имела затейливо украшенную дверь на медных, а не на веревочных петлях, как в остальных юртах.

Дверь распахнулась, появились слуги и приняли потных, разгоряченных коней. Сойдя с лошади, Валентина почувствовала, что ноги у нее подкашиваются, и испуганно вскрикнула. Ее быстро подобрал Али-паша и отнес в юрту. Но, очутившись внутри, он растерялся, потому что не знал, нести ли ее на женскую половину юрты или на мужскую.

Подошли два человека. Один из них был высокий мужчина со светло-каштановыми волосами и карими глазами. Второй была маленькая изящная женщина с седыми волосами, собранными в высокую прическу, от которой она казалась выше ростом. В ее голубых глазах светился интерес, когда она быстро осматривала ношу капитана.

– Положи его здесь, Али-паша, - сказал мужчина.
– Он ранен? Надеемся, что ты не встретился с Тимур-ханом.

– Нет, сынок. Капитан отнесет женщину ко мне, - раздался приятный, но твердый голос.

– Женщину, мать?

– Женщину, сынок. Где твои глаза?
– Она тихо засмеялась.
– Ведь я права, не так ли, Али-паша?

– Да, Борте Хатун, вы в самом деле правы, - сказал капитан и осторожно поставил Валентину на ноги, которые, казалось, окрепли, с тех пор как с нее сняли промокший плащ.

Валентина стащила маленький тюрбан и, вытащив несколько черепаховых гребней,

свободно распустила свою длинную косу.

– Клянусь Аллахом! Это женщина! Что за проделки, Али-паша? Почему женщина одета мужчиной? Почему ты привез ее сюда? Кто она?

– Столько вопросов, Давлет.
– Борте Хатун засмеялась.
– Наши гости замерзли и промокли, сынок. Лучше сначала предложи им поесть и согреться у нашего очага. Я уверена, что эта женщина не угроза татарскому народу, что бы ни привело ее сюда.

Борте Хатун снова повернулась к капитану.

– А кто эти два чужестранца, они не турки, Али-паша? Они скорее похожи на европейских путешественников, а не на оттоманских посланцев.

– Позвольте им самим представиться. Борте Хатун, - капитан посмотрел на Мурроу.

– Я капитан Мурроу О'Флахерти, госпожа, член торговой компании О'Малли Смолл. Несколько месяцев назад я отплыл из Лондона. Это мой младший брат Патрик, лорд Вурк. Дама, которая сопровождает нас, леди Валентина Бэрроуз, наша кузина. Она приехала, чтобы встретиться с вами, госпожа, но это объяснит она сама, а не я.

Борте Хатун кивнула, все понимая.

– Тогда, - сказала она, - мы подождем.

Для гостей закололи и зажарили молодого барашка и наконец обитатели юрты Великого хана и гости устроились на ночлег, уютно завернувшись в одеяла и улегшись вокруг очага.

Борте Хатун приказала служанкам перенести спящую чужестранку в отдельное место и снять с нее одежду. Они обтерли ее теплой душистой водой, накинули на нее шелковый халат и уложили в постель. Валентина ни разу не проснулась во время этих действий. Несмотря на усилившуюся бурю, которая свирепо завывала над юртой, она крепко спала в нише за занавеской, где воздух согревала небольшая жаровня с углями.

Проснувшись утром, она обнаружила, что рядом с ней сидит Патрик. Вид у него был довольно измученный.

– Где мы?
– сонно спросила она.

– В юрте Великого хана, Вал. Как ты себя чувствуешь?

– Ах, да, вспомнила! Я довольно эффектно появилась в лагере гирейских татар, не правда ли, Патрик?
– ее глаза оживились, и она хрипло хихикнула.

– Да, так и было, но как ты себя чувствуешь? Мне не положено быть здесь, на женской половине юрты. Вал, и, если бы не любезность Борте Хатун, меня бы здесь не было.

– Мне лучше, Патрик, - сказала она.
– Я просто устала, промокла и ужасно замерзла. Чем больше я промокала, тем больше думала о горячей ванне.

Он улыбнулся.

– Я беспокоился, Вал.

Она потянулась и погладила его большую руку.

– Знаю, - сказала она, - но сейчас уже беспокоиться не о чем. По крайней мере одна моя половина относится к закаленной английской семье, любовь моя.

Любовь моя! Она сказала "любовь моя". Поняла ли она это? Что она имела в виду? Или это получилось случайно? Он не осмелился спросить, потому что знал, как она ненавидит, когда на нее давят.