Обрести любимого
Шрифт:
— Мне больше всего нравится Хемптон-Корт, — сказала Валентина.
— А мое любимое место Гринвич, — вступила в разговор Элеонора.
— Там мои родители встретились и поженились, — сказала Валентина.
— Они поженились в Гринвиче? — Глаза Бет снова широко раскрылись.
— В личной часовне королевы их венчал сам капеллан королевы, — ответила леди Бэрроуз. — Моя тетя Скай и ее младшая дочь, моя кузина Велвет, тоже выходили замуж в Гринвиче с благословения королевы.
— Хотелось бы, чтобы королева и сейчас так же тепло относилась к любовным историям, — пробормотала Гонория. — Боже, помоги любой из нас, за которой может
— Гонория! — воскликнула Маргарет Дадли в отчаянии. — Будет беда, если кто-нибудь тебя услышит. Ты не можешь позволить, чтобы тебя отослали домой прежде, чем ты найдешь себе мужа. Ты должна научиться следить за своим языком.
— Но это правда, — вызывающе возразила Гонория. — Ни у кого из нас нет никакой возможности стать счастливой, пока за нами следит этот старый дракон, а она всегда следит.
— Маргарет права, Гонория, — мягко возразила Валентина. — Вы должны следить за своими словами, потому что ваше место при королеве очень ценится. Что бы там ни думали другие о ее величестве, они не преминут доложить о вашем поведении, чтобы получить это место для какой-нибудь родственницы.
Гонория вздохнула:
— Я пробыла здесь почти год, мадам, и еще не встретила джентльмена, у которого были бы серьезные намерения. Все это так безнадежно.
Валентина улыбнулась:
— У меня есть два брата, которые вскоре прибудут ко двору, и несколько кузенов. Мне придется представить их вам, Гонория. Я не могу поручиться за их намерения, по думаю, что вы найдете их более привлекательными, чем обычные придворные.
— Ваши братья очень красивы? — оживленно спросила Бет.
— Им нравится так думать, — посмеиваясь, сказала Валентина. — Колину исполнится двадцать, а Пейтону — восемнадцать следующей весной.
Дворец населяли сотни людей — от придворных до самых последних слуг. Там было много мощеных дворов, имевших каждый свое название. Валентину удивил Причинг-Корт, в середине которого стояла кафедра для проповедей в летнее время. Во дворце были длинные коридоры и галереи, множество жилых комнат для придворных и слуг; все они располагались вокруг отдельных дворов, самых разнообразных форм и размеров; они посетили несколько башен, включая ту, в которой отец Елизаветы, Генрих VIII, женился на ее матери, Анне Болейн.
Когда кардинал Вулзи передал свою собственность Генриху, король приказал, чтобы Прайви-Галери в Этере, загородном доме кардинала, была разобрана и перенесена в Уайтхолл. Это была цепь соединяющихся друг с другом галерей с окнами, которые с одной стороны выходили в сад, а с другой — на Темзу. Галереи обшили ценными сортами дерева, украсили резьбой с изображениями людей, животных и растений. Потолки украшала резьба по камню и позолота, стены были увешаны удивительной красоты гобеленами. Валентина подумала, что эта часть Уайтхолла самая красивая.
Наконец Маргарет Дадли привела их в Прайви-Чембер, где подвела Валентину к портрету, висевшему на почетном месте около входа в зал. Придворный художник Генриха Тюдора Ганс Гольбейн 19 нарисовал Генриха VIII, стоящего рядом со своим отцом Генрихом VII, своей матерью, Елизаветой Йоркской, и королевой Джейн Сеймур 20 ,
19
Ганс Гольбейн — немецкий художник и гравер (1497 — 1543), с 1532 г, жил в Англии.
20
Джейн Сеймур (1509 — 1537) — третья жена Генриха VIII.
Фрейлины и Валентина прошли в большую Стоун-Галери, на нижнем этаже Уайтхолла. Когда-то королева использовала эти апартаменты для приема знатных иностранных гостей. Теперь, однако, Стоун-Галери поделили натри жилых покоя, и во внутреннем дворе стоял временный дом для проведения торжественных обедов.
Холщовый шатер, длиной в сто ярдов, поддерживаемый тридцатью позолоченными столбами, каждый высотой сорок футов, внешне казался настоящим каменным зданием. Стены снаружи разрисовали под каменную кладку. Внутри художники нарисовали солнце, звезды и белые облака. Он был построен двадцать лет назад, но «временный» зал стоял по-прежнему и использовался, когда королева принимала гостей в Уайтхолле.
— Сегодня вечером она будет проводить прием здесь, — сказала Маргарет Дадли.
— Здесь не холодно? — засомневалась Валентина.
— Не холодней, чем в любой другой части дворца. Кроме того, там есть жаровни с углями, да и люди будут согревать зал. И от танцев кровь движется быстрее, — сказала Маргарет.
Когда они вернулись в комнату фрейлин, их известили, что королева будет ужинать только со своими дамами и юными фрейлинами. Она наденет белое, шитое серебром платье, и ее фрейлины тоже должны быть в белом с серебром. Леди Бэрроуз вольна надеть то, что ей нравится. Небольшая личная комната Валентины примыкала к комнате фрейлин, и там, к своему облегчению, она обнаружила Нен.
— Это место не лучше садка для кролика, — ворчала Heн. — Я не могу разобраться в здешних порядках, а слуги здесь ужасно надменные, миледи. Я никого не могла заставить принести горячей воды для мытья.
— Ты должна была дать им монетку за эту работу, Нен. Мамина старушка Мег говорила мне об этом. Но не плати им, пока воду не принесут, потому что они скорее всего возьмут твою монетку, а дело не сделают.
— Что за место! Что за место! — жаловалась Нен. — Как бы я хотела, чтобы вы вышли замуж за лорда Бурка. Тогда мы жили бы в приличном доме.
— Что за разговор, Нен? Кто сказал тебе, что я снова собираюсь замуж и тем более за Патрика Бурка? Я никогда ничего подобного не говорила.
— Ну, он-то любит вас, не так ли? — настойчиво спросила Нен. Валентина молча уставилась на нее. — Вы ведь не молодеете, миледи, если уж говорить об этом. Вам будет двадцать один в марте, не так ли? Непросто для женщины в таком возрасте найти себе другого мужа. Лорд Бурк красивый мужчина с хорошим состоянием. Если он останется при дворе, а я слышала, что он останется, то это потому, что он хочет быть рядом с вами, я думаю. Послушайте, вы же не можете надеяться на то, что леди не будут обращать на него внимания. Вам лучше поостеречься, миледи, чтобы не упустить выгодную партию.