Обрести свой мир

Стрельников Владимир Валериевич

Правда, крестьяне отлично поняли, что мы правее.

А вот то, что никто не сможет нас, а значит и их, победить - поверили. И старосты сами должны будут прибыть в Зареченский на подпись арендного договора. Каждому из сельских старост был выдан размноженный в научном центре Манифест, ни много ни мало.

В нем рунами, при помощи нашего мага, были изложены их права и обязанности. Право на

жизнь их удивило больше всего. То, что никто не смеет отбирать ее, и она находится под защитой Закона, то есть нас, их поразило. Причем они поняли так, что мы настолько сильны, что нам не нужно устрашать никого. Те, кто с нами, живут богато, те, кто против нас, будут уничтожены. Такая интерпретация им вполне оказалась понятна. И то, что замком и землями будет править Город, через сержанта ( его стали называть господин ярл Виктор, ха-ха) никого не смутило.

Поразила их наша работница загса, в красивом, но очень коротком по здешним меркам платье и туфлями на высоких каблуках , которая расписала Виктора и Меиллру ад-Сархин, и выдала им свидетельство о браке. Особенно девчонку, которая смотрела на наряд так, как могут только женщины смотреть на красивую тряпку.

А вот и город. Опять нас возле новой администрации встречают люди, много. Я вылез из-за руля с намерением сдать дела и идти домой, как очень холодная ярость в чьем-то взгляде заставила меня дернуть головой. Успел увидеть глаза Эсфирь Тимуровны над стволом карабина, прежде чем тяжелый удар в голову не выключил меня.

Пасмурный летний полдень. После прошедшей над городом грозы пришлось откачивать воду из могил. Тяжелый, вынутый из могил чернозем превратился в кашу, поэтому могилы засыпали привезенным песком.

Молчаливая толпа народа. Рыдающая на плече у подруги Елизавета Константиновна. Сидящая на принесенной скамеечке женщина средних лет, закутанная в черный платок с прижавшимися детьми. Траурный марш, который играет на электрооргане молодой паренек.

Практически у каждого или каждой из пришедших на плече висит винтовка. Вокруг нового кладбища разносятся салюты ружейных залпов, которые даются в память о погибших.

На грузовик залез ИО главы администрации, бывший охотовед. Удрученно помолчал, взял микрофон:

– Дорогие товарищи, граждане нашего города.

Мы сегодня собрались проводить наших товарищей, погибших при попытке переворота. Неясно, на что надеялись заговорщики. Скорее всего, что мы испугаемся и , как стадо баранов, послушно вытянем шеи под их ярмо. Но мы доказали, что стали настоящими людьми, готовыми стоять насмерть за свою свободу! Мы отомстили за смерть товарищей, и теперь нам, с доброй о них памятью, надо строить жизнь дальше. Комэск Башенный сумел с товарищами захватить богатые земли для города,они добыли золото для городского банка, и мы скоро начнем чеканить деньги, а пока воспользуемся трофейными. Мы перестанем работать за идею, благодаря товарищам, у нас есть финансовая независимость.

И мы не одни в этом мире, по расшифрованным и распечатанным данным, полученным от сброшенной капсулы с нами часть городов Поволжья и Прикамья. Скоро на связь к ним выйдут корабли, которые мы построим. Нам много надо сделать, горожане. А пока помянем наших братьев.

Палыч спрыгнул с импровизированного помоста и подошел к рыдающим женщинам со словами утешения.

Пристав Ложкин, с рукой на перевязи, подошел к нему.

Они вместе сели в Фиат, и поехали в Городскую Администрацию.

– Эх, Леня, как ты проглядел, а? Это же надо, и такой момент. Послезавтра старосты должны прибыть на подписание, а у нас попытка переворота. И что будем с арестованными делать?

– Что делать? Судить и вешать. За ними организация двух доказанных убийств, и покушений три. Пусть и судья поработает, зря, что ли их Ильшат привез. Соберем суд присяжных, и пусть решают, виновны или нет.
– Леонид поправил руку на косынке и поморщился.

– Ладно, пошли работать.- И городские чиновники вошли в здание.

Эпилог.

Резкий луч Солнца мешал мне, слепил, заставлял открыть глаза и повернуть голову. Но она была страшно тяжелая, и на веки повесили пудовые гири. Наконец я смог открыть один глаз, потом другой.

Я лежал, похоже, в больничной палате. Так я жив? Если это так, то хорошо.

Конец первой части.