Обретая крылья
Шрифт:
Присматриваюсь в самую дальнюю камеру, действительно замечая, некоторый силуэт, напоминающий человека, правда лежащего на полу.
— Какая же сволочь надменная! — повторяю ругательства уже как мантру, но все равно продолжаю удивляться безумным открытиям, узнавая в личности изверга что-то новое, ненормальное, пугающее до потери пульса.
— Тишеее! Если услышит, не поздоровится!
— Да плевать! Меня некому Завиру обещали.
— Как?? О нет… Тебе срочно нужно бежать! Этот Завир настоящий психопат невменяемый. Ещё хуже Сэма.
— Да
— Тихо! — Кристина забивается в угол клетки, и кажется накрывается одеялом, словно прячется.
А через секунду помещение озаряется яркой вспышкой света.
Знакомый щелчок, противный скрип ржавой двери, сопровождающийся торопливым топотом, и в карцере появляются двое: охранник, по имени, Джонни, держащий на руках нечто похожее на девушку, замотанную в серое окровавленное покрывало и психанутый маньяк Сэм, в классическом костюме, цвета марсала.
— Бляяя! Надо ж было так обколоться! Совсем крыша поехала у старого мудака! Товар мне весь изувечил! — Сэм брезгливо ступает по грязному полу, стараясь не испачкать изящные лаковые ботинки, — Давай, в клетку её, если не очухается к утру — знаешь, что делать!
— Слушаюсь, босс!
Здоровяк засовывает бесчувственную девушку в первую камеру, словно какое-то животное, приговорённое к утреннему забою. При включенном свете мне все же удаётся рассмотреть окружающую действительность получше: теперь я нисколько не сомневаюсь, что нахожусь в Богом забытом подвале, в котором находится около восьми клеток, вероятно в которых, когда-то держали собак, теперь же — засунули людей. В камерах нет ни матрасов, ни подушек, ни каких-либо еще удобств, кроме подранных одеял, да ржавых вёдер с фекалиями. В качестве матраца — острая солома.
Мы словно дикие зверушки, ожидающие смертной казни. Хотя нет! Со зверьми лучше обращаются… Чем с нами. Женщинами. Личностями…
Бывшими когда-то. Теперь же мы вещи. Или просто куски мяса.
При виде незнакомой истерзанной девушки с длинным, черными волосами, на моих глазах наворачиваются невыносимые слёзы отчаянья! Сердце больно разрывается на куски, лёгкие сжимаются до размера собственного кулака, а разум — отчаянно сопротивляется увиденному, так как не верит, что подобное безобразие до сих пор существует в нашем современном мире, и что все это, коснулась меня лично.
— Так-с! Проведём перекличку! — Сэм подходит к клеткам с девушками, приветствуя пленниц ехидной улыбочкой, меня же, походу не замечает, — Кристиночка!
— Тут… — вижу, как из-под одеяла выглядывает измученное, бледное лицо молодой светловолосой девушки.
— Окей! Готовься, дорогуша! Завтра вечерочком на тебя есть кое-какие планы! Будешь в киношке сниматься! Надеюсь, попочка уже не болит? — чудовище продолжает грустно издеваться, наслаждаясь слезами несчастной жертвы, питаясь её страхом, застывшем в пустых, обречённых глазах.
— Пожалуйстааа, умоляюююю! Пощадите. Прошуууу! Я отдам вам все что у меня есть. Отпустите и я
— Ах-ха-ха! Да все что мне от тебя нужно — это твоё тело! Так что не унижайся! Всё равно твоя судьба давно предопределена, из-за твоей фееричной глупости, да желания охмурить богатого мужчинку!
Попалась рыбонька в сети! Терпи… В следующей жизни будешь башкой думать! — Сэм приближается вплотную к стене из металлических палок, отделяющих их друг от друга, пожирая девушку бездонными глазами, наполненными сплошной бесконечной мглой, — Всё, базар окончен!
Следующая… Эмм, Мегги! Отзовись.
— Пошел нах*р! Сукин сын! — Сэм подходит к следующей клетке, как вдруг ему прямо в ноги летит ведро, наполненное помоями, — Что бы ты сдох поскорей!
— Ах ты стервая еб*ная! — ублюдина отпрыгивает куда подальше, брезгливо морщась, да проклиная всех и каждого в этом концлагере, рассматривая испачканные брюки, на пару с ботинками, утопающими в испражнениях, — Джо, преподай урок потаскушке!
— Слушаюсь!
Огромный бугай в черной одежде, с бритой на лысо башкой, открывает клетку, вытаскивая из брючного кармана что-то вроде фонарика.
— Только по лицу не бей! Завтра вечерокм братюни приедут из общаги, надо бы развлечь друганов. Шлюшка как раз им предназначалась. А после вечеринки — можно на разогреве швырнуть сие отребье псам, в качестве развлекухи, — делает паузу, снова обращаясь к несчастной жертве, — Это, малышка, послужит тебе отличным уроком в следующей жизни… Умей контролировать свои эмоции, особенно перед человеком, превосходящим тебя силой и властью в миллион раз.
— Сосни у самого себя, у*бок! — это были последние слова девушки под
''номером два''. Следующее, что я услышала — был её громкий, отчаянный крик, отражающий всю силу боли.
А дальше… я не смогла смотреть. Просто забилась в угол и отвернулась, проглатывая собственные слёзы немощности. Совсем как Кристина.
— Ну, что ж! Осталась последняя… Эллис! Детка, папочка пришёл проведать свою маленькую девочку! У папули, для тебя, есть кое-что особенное!
Выглядываю из укрытия, наблюдая как в его грязных руках появляется шприц.
Но Эллис молчит. Все также лежит без малейшего движения. В ужасе замечаю, что девушка находится в клетке совсем обнажённая. Её тело покрыто гематомами, засохшей кровью, многочисленными порезами, синяками.
— Деткааааа! Пора кушать, ну же! — чудовище продолжает подзывать девушку, словно псину вшивую, некормленую несколько суток.
Молчание. Слышу лишь тихий плачь Кристины, и стоны Мегган после нескольких ударов электрошокера, эхом витающие в грязном подвальном помещении.
— Джо, иди проверь, что с ней! — звучит очередной приказ тирана, адресованный качку переростку.
Джо отворяет клетку, наклоняется, чтобы перевернуть девушку на спину. И тут же отстраняется на два шага назад.