Обретая надежду
Шрифт:
Затем я целую ее.
Я знаю, как ей нравится, когда ее целуют, поэтому использую свои зубы, свой язык и потягиваю ее губами точно так же, как делаю, когда целую ее в рот. Я уже забыл, как это сексуально — доставлять женщине удовольствие, или, может быть, Эшли просто чувствует удовольствие глубже, чем большинство. На мгновение я задаюсь вопросом, кто из нас достигнет оргазма первым. Она отвечает на этот вопрос, когда садится, хватает меня за голову и ближе прижимает мою голову к себе между ног. Я стону от ее напористости, от вида ее приоткрытых
В этот момент меня поражают две вещи.
Во-первых, я самый счастливый человек в мире.
Во-вторых, я хочу завести ребенка со своей женой.
Не сегодня, но я добавляю это к списку вещей, о которых хотел бы с ней поговорить. Никогда не думал, что снова женюсь после того, как потерял Мэгги. И, конечно, не думал, что когда-нибудь снова подвергну себя страху, который приходит вместе с беременной женой. Но вот я здесь, хочу увидеть, как тело Эшли наполняется жизнью, которую я вложил в нее.
«Притормози, Бен. В конце концов, мы еще даже не занимались любовью».
Я ползу вверх по ее телу. Она целует меня долго, медленно и глубоко, словно смакуя свой вкус у меня на губах.
Я снова возбужден. Вот это сюрприз! Но она все еще опускается на землю, поэтому я двигаюсь, чтобы скатиться с нее — только для того, чтобы она обхватила ногами мои бедра.
Я опираюсь на локти и улыбаюсь.
— Такая нетерпеливая.
Эшли смотрит на меня ярко-голубыми глазами с раскрасневшимися щеками.
— Ты даже не представляешь.
— У меня есть довольно хорошее представление. — Я немного приподнимаюсь и смотрю вниз между нами. — Я не знаю, как снять с тебя эту штуку.
Она двигает бедрами, прижимаясь своей наготой к моей.
— Нет необходимости. Там нет промежности.
Я смотрю на нее сверху вниз и улавливаю проблеск неуверенности в ее взгляде. У меня такое чувство, что этот сексуальный наряд предназначен не только для моего удовольствия. Не поймите меня неправильно, мне это нравится, но я чувствую, что она почувствует себя незащищенной, если я его сниму. Вот в чем фишка Эшли и ее сексуальной одежды. Иногда она носит ее как броню. Чтобы отталкивать людей, которые, как она знает, все равно отвергнут ее.
Мне нравится, как Эшли одевается. Я бы ничего не изменил в женщине, в которую влюбился. Но когда занимаюсь с ней любовью в первый раз, я не хочу, чтобы между нами была какая-либо ее броня, ни одна полоска ткани.
Я снова становлюсь на колени. Когда вижу ее там, на белом одеяле, ее длинные стройные ноги раздвинуты, все эти восхитительные изгибы обтянуты черными ремешками, которые так и просятся, чтобы их натянули и использовали, чтобы прижать ее к земле или поднять, я фантазирую о том, как весело нам будет в будущем.
Но не сегодня.
— Сядь, — говорю я.
— Что? Зачем? Я же говорю, все, что тебе нужно сделать, это…
— Эш, детка, сядь.
В ее глазах мелькает беспокойство,
— Моя великолепная жена, со мной тебе не о чем беспокоиться, — шепчу ей в кожу и расстегиваю следующую застежку на ее спине.
Провожу пальцами вверх и вниз по ее обнаженной спине, пытаясь успокоить ее, пока снимаю бретельки с ее плеч. Она опускает подбородок вниз, как будто пытается спрятаться за волосами. Я знаю, что это должно быть тяжело для нее, Эшли всегда использовала свою сексуальность, чтобы скрыть самую уязвимую часть себя. Свое сердце.
— Я никогда не причиню тебе боль. — Целую ее между лопаток. — Я всегда буду принимать тебя такой, какая ты есть. — Стягиваю лифчик и бретельки и бросаю их на пол, затем снова обхожу ее, чтобы поработать с низом. Зацепляюсь пальцами за резинку и спускаю бретельки и ткань вниз по ее ногам, но застреваю на коленях, которые она сжала вместе. — Поговори со мной.
Несколько секунд она ничего не говорит, глядя куда-то в сторону. Наконец закрывает глаза и говорит:
— Я боюсь того, что ты увидишь.
Броня.
Так не пойдет.
За последний месяц она рассказала мне все о своем жестоком детстве, о своей сексуальной истории (потому что я спрашивал обо всем этом), и об обоих своих абортах более подробно. Я хотел заверить ее, что в ней нет ничего такого, чего бы я не любил. Что нет такой части ее жизненного пути, которую я не понял бы и не принял. Я знаю, что люблю Эшли безоговорочно, но потребуется время, чтобы убедить ее в этом.
— Мне нравится то, что я вижу. Дай мне шанс показать тебе это. — Я поглаживаю ее бедра, уговаривая ослабить мертвую хватку коленей, и, в конце концов, она это делает. Я бросаю на пол остатки ее нижнего белья.
Поскольку мы оба сдали анализы крови с ускоренными результатами, благодаря медицинским связям Джесайи, а Эшли все еще принимает таблетки, я заползаю между ее ног и вздыхаю, устраиваясь в теплой колыбели между ее бедер. Толкаю ее нос своим, ее глаза наполняются слезами, когда они фокусируются на мне.
— Нет такой части тебя, в которую я не был бы отчаянно влюблен. — Она шмыгает носом, и я нежно целую ее, прежде чем провести губами по ее шее к плечу. — Я люблю твое сердце, твою страсть, твою силу и настойчивость.
Ее колени раздвигаются, и она приглашающе двигает бедрами. Я продвигаюсь вперед, медленно вдавливаясь внутрь, давая ей время привыкнуть, продолжая осыпать ее благоговейными поцелуями
— Чем больше я узнаю о тебе, чем больше ты делишься, тем больше я влюбляюсь, все глубже и глубже. — Еще пара сантиметров. Целую ее в губы и шепчу: — Я буду любить тебя всю оставшуюся жизнь. — Я двигаю бедрами вперед. — Ничто из того, что ты скажешь или сделаешь, этого не изменит.