Обретение чувств
Шрифт:
Сейчас в городе было тихо и расслабленно по летней жаре и ничего не напоминало о взрыве страстей и насилия, что случилось в то бурное время революционных перемен.
Иван навестил инспектора школ и училищ, что приезжал к нему в школу с проверкой и выхлопотал потом в попечительском совете вознаграждение Ивану за хорошую работу: визит вежливости не помешает, а участие инспектора в его судьбе может и сгодиться. Инспектор этот, плешивый округлый человечек жил, неподалеку от станции и как раз всем семейством пил чай на веранде, когда Иван, стукнув щеколдой, вошел во двор. Лохматая собачонка, что сидела на цепи возле будки, зашлась звонким лаем до остервенения,
У инспектора, Виктора Силантьевича, в семье было два сына-подростка и жена Аграфена – полная одутловатая женщина болезненной внешности, наподобие матери Ивана в последний год её жизни. Тем не менее, Аграфена оказалась бойкой и смешливой хозяйкой с легким характером, что всегда нравилось Ивану в женщинах.
Мужчины поговорила о делах, Иван поделился планами насчет учебы, что Виктор Силантьевич горячо одобрил, посоветовав идти учиться в учительский институт в городе Вильне, чтобы потом вернуться сюда, в Оршу преподавателем учительских курсов, а потом можно и в Петербург махнуть наудачу, если семья не будет обременять.
– Я вот, обзавелся семейством и врос здесь в землю, будто старый пень, а ведь тоже собирался в Петербург искать счастья в науке. Но нисколько теперь не жалею о том: есть жена-хохотушка, сыновья подрастают, служба идет исправно, имею классный чин и будет хорошая пенсия: что еще надо мужчине в возрасте? Пусть юноши, вроде вас, Иван Петрович, пытают судьбу, норовя ухватить жар-птицу удачи за хвост.
Войдете в возраст, Иван Петрович, и поймете, что нет лучше ничего на свете, чем семья, в которой лад и покой обретаются. А вам, конечно, можно еще и покуролесить в обретении своей судьбы и своей суженой. Небось там, в селе, уже присмотрели себе девицу – тогда прощайтесь с мечтами и становитесь обывателем – иначе будет ждать вас душевный разлад самого с собою и со своей суженой.
Сделали поступок – никогда не сожалейте о нем, если в поступке вашем нет плохого и унизительного: такова жизнь и нет в этом ничего дурного, – поучал инспектор училищ своего молодого коллегу под вниманием жены и сыновей.
Из благополучного семейства уходить не хотелось, но Ивану надумалось навестить еще и своего товарища, с которым вместе учились, ходили в эсеровский кружок и участвовали в революционных событиях пятого года, за что посидели в полицейском участке в Могилеве почти неделю: хорошо, что из училища их не исключили. Звали этого товарища Адам Шанявский, он здесь женился и остался учителем благодаря хлопотам тестя – довольно крупного, по местным меркам, лавочника.
Попрощавшись с радушным семейством Виктора Силантьевича, молодой учитель направился к дому Шанявского, где перед выпуском из училища отпраздновали свадьбу, а Иван был шафером со стороны жениха, поскольку родители Адама жили где-то на западе Польши, были католиками и не пожелали участвовать в православной свадьбе своего сына.
На стук в глухие ворота, что вели во двор, окруженный высоченным забором, во дворе басовито залаяла собака и вышел мужчина: по виду тесть Шанявского, который на просьбу Ивана увидеться с Андреем, злобно ответил, что Адам уехал с женою к своим
Несолоно хлебавши, Иван вернулся на заезжий двор, вечером попил чаю с припасами из корзины, собранными заботливой Ариной ему в дорогу, и заснул на жесткой кровати спокойным сном молодого здорового мужчины, находящегося в пути.
Утром, Иван быстро привел себя в порядок, опять попил кипятку без заварки, из самовара, стоявшего в коридоре у входа в номера, собрал вещи и вскоре стоял на условленном месте, ожидая попутчика и извозчика. Ждать пришлось недолго, появились оба: попутчик с саквояжем и извозчик на лошади, запряженной в коляску. Путники сели в коляску и лошадь затрусила, понукаемая извозчиком, в нужном направлении.
Попутчик у Ивана оказался неразговорчивым мужчиной, лет сорока. Иван пытался его разговорить, но бесполезно, однако от перекуса Ариниными пирогами этот мужик, представившийся Михаилом Яковлевичем, не отказался и жевал пироги до самого вечера, пока кучер не въехал на постоялый двор для ночлега. Дорожная тряска измучила Ивана с непривычки и он без, всякого ужина, устроился на ночлег вместе с Михаилом. Утром они сообща доели припасы Арины, попили чаю вместе с кучером и тронулись в путь, который закончился за полдень в городе Мстиславле, куда отец Ивана одно время намеревался отдать сына на обучение в местное училище, но передумал и отдал Ивана под опеку тётки Марии.
Путники расплатились с извозчиком и расстались без печали, каждый направляясь своею дорогою. Иван направился на тракт, ведущий к его селу в надежде перехватить попутную телегу и эта надежда очень быстро оправдалась: рядом остановился возница на телеге и в этом вознице Иван признал соседа отца, часто выручавшего Петра Фроловича при необходимости поездки в уезд. У отца была коляска, а у соседа лошадь и за небольшую плату сосед отвозил отца в уезд и обратно, а также не единожды увозил Ивана с отцом к тётке Марии или приезжал один, увозя Ивана от тётки к отцу на летние каникулы.
Сейчас сосед ехал на телеге, в которой лежал большой чугунный котел для каких-то крестьянских нужд. Сосед Ивана не признал в новом учительском обличии, но Иван припомнил ему и сосед радостно соскочил с телеги, помог Ивану погрузить чемодан и, взбодрив лошадь ударом кнута, повез Ивана к отчему дому, рассказывая, по обычаю, все сельские новости за истекший год с последнего приезда Ивана.
Отец Ивана – Петр Фролович, жив здоров, да и что ему сделается при такой молодайке, как Фрося. В селе, как и во всей округе, идет земельная реформа, некоторые дворы уже выделились из общины, а он еще подумывает, но, вероятно, осенью тоже выйдет из общины: тогда можно будет под заклад земли взять ссуду в земельном банке, прикупить еще земли и вместе с сыновьями, которых у него трое, младшему под тридцать, хозяйничать на своей земле.
Разбогатеть и чтобы внуки вышли в люди, вроде Ивана, стали учителями, механиками, а даст бог, то и лавочку торговую попробовать завести: торговать – это не за плугом днями ходить и землю пахать: здесь дело легкое – в одном месте купил подешевле, в другом – продал подороже – вот и все умение, а навар-то хороший получается, которого за плугом не выходить никогда.
За разговорами незаметно въехали в село и Иван, спрыгнув с телеги, взял чемодан с вещами, пустую корзину и направился к усадьбе отца, где не был с лета прошлого года.