Обретение крыльев
Шрифт:
Я пришла с подготовленной речью и настроилась решительно, но сейчас разволновалась. Прикрыв глаза, задумалась о том, как заставить ее понять.
– …Боюсь, ты сразу мне откажешь.
– Ради всего святого, почему?
– …Моя просьба не совсем обычная… Я хочу быть крестной матерью нового ребенка.
– Что ж, ты права – необычная просьба. Об этом не может быть и речи.
Ожидаемый ответ. Я опустилась перед матерью на колени:
– …Мама, умоляю тебя… Я потеряла все самое дорогое. То, что считала целью жизни, надежду на образование, книги, Томаса… Даже отец кажется для меня потерянным. Пожалуйста, не отказывай
– Но, Сара, крестная мать ребенка? Подумать только! Это ведь не игрушка. В твоих руках окажется духовное благополучие ребенка. Тебе двенадцать. Что скажут люди?
– …Этот ребенок станет главным в моей жизни…Ты сказала, я должна отказаться от амбиций…Ты наверняка одобришь любовь к ребенку и заботу о нем… Прошу тебя, если ты меня любишь…
Опустив голову к ней на колени, я смогла выплакать слезы, которых не было на прощальном вечере в честь отъезда Томаса, да и после тоже.
Мама положила ладонь мне на затылок. Наконец успокоившись, я заметила влагу в ее глазах.
– Хорошо. Будешь крестной матерью ребенка, но смотри не подведи.
Поцеловав мамину руку, я выскользнула из комнаты, чувствуя, что обрела утерянную частичку самой себя.
Подарочек
Я обматывала красную нитку вокруг ствола раскидистого дуба, пока та не закончилась. Матушка за мной наблюдала. Это я придумала сделать дерево душ, как у бабушки. Видно было, что матушка просто мне потакает. Она обхватила себя руками, изо рта у нее шел пар.
– Готово? – спросила она. – Зябко, на небе голубая луна.
Такие холода редкость в Чарльстоне. Обледеневшие окна, попоны на спинах лошадей, Сейб и Принц целыми днями до темноты рубят дрова. Взглянув на матушку, я расстелила на земле красно-черное лоскутное одеяло, под голыми ветвями оно выделялось ярким пятном.
– Сначала мы встанем на колени и отдадим дереву души. Я хочу, чтобы мы проделали это, как моя бабушка.
– Хорошо, так и сделаем, – согласилась матушка.
Мы опустились на колени и уставились на дерево, соприкасаясь рукавами пальто. Затвердевшую землю усеяли желуди, и сквозь квадраты и треугольники струился холод. На нас снизошел покой, я закрыла глаза. Засунув руку в карман, я поглаживала кончиками пальцев серебряную пуговицу мисс Сары. На ощупь она была как кусочек льда, я выудила ее, выброшенную, из ведра с золой. Жаль, что хозяйке пришлось отказаться от ее плана, но это не означало, что надо выкидывать отличную вещь.
Матушка заерзала коленями по одеялу. Она мечтала поскорей покончить с деревом душ, а мне хотелось продлить эти минуты.
– Расскажи снова, как вы с бабушкой это делали.
– Ладно. Мы так же опустились на одеяло, и она сказала: «Отдаем свои души дереву, чтобы сберечь их, чтобы они жили с птицами и научились летать». Потом просто отдали ему души.
– Вы что-нибудь почувствовали?
Матушка натянула шарф на замерзшие уши, пытаясь скрыть улыбку.
– Дай вспомнить. Ага, я ощутила, как моя душа вылетает отсюда. – Она прикоснулась к груди. – Унеслась, словно легкое дуновение ветра. Я посмотрела на ветку и не увидела ее, но знала, душа глядит на меня сверху.
Матушка все выдумала, но это было не важно. Я думала, почему бы подобному не случиться теперь?
– Отдаю дереву свою душу, – сообщила я.
Матушка повторила за мной. Потом прибавила:
– После
И вот мы с матушкой набрали желудей, веток и желтых обрывков листьев. Все это время я вспоминала о дне, когда госпожа подарила меня мисс Саре и как матушка сказала: «С этого момента тебе придется несладко, Подарочек».
Пролетел год. Мисс Сара стала моим другом. Я научилась читать и писать, но, как матушка и говорила, путь оказался трудным, и я не знала, что с нами будет дальше. Мы могли бы всю оставшуюся жизнь света белого не видеть, но матушка нашла в себе силы не склонять голову.
Часть вторая
Февраль 1811 – декабрь 1812
Сара
Я сидела перед зеркалом в своей комнате, а Подарочек и шестилетняя Нина заплетали в косы мой конский хвост, чтобы потом сложить веночек на затылке. Чуть раньше я натерла лицо солью и соком лимона – раствор, которым мама удаляла чернильные пятна. Мои веснушки посветлели, но не исчезли, и я взялась за пуховку с пудрой.
Стоял февраль, пик светского сезона в Чарльстоне, и всю неделю на столике у парадной двери копились визитные карточки и приглашения. Из них мама выбирала самые изысканные и интересные. Сегодня нас ждет вечер вальса.
Меня вывели в свет два года назад, в шестнадцать лет. Я окунулась в шумную круговерть балов, чаепитий, музыкальных салонов, скачек и пикников, а это, если верить маме, означало, что для меня распахнулись двери в ослепительную светскую жизнь Чарльстона и началась настоящая женская жизнь. Иными словами, мне пора искать мужа. Насколько знатным и богатым окажется супруг, полностью зависит от привлекательности моего лица, грациозности фигуры, обаяния при общении, а также мастерства портнихи. Впрочем, несмотря на золотые руки моей швеи, я входила в эти блистающие двери, как агнец на заклание.
– Посмотри, что ты здесь натворила, – сказала Подарочек Нине, которая превратила доставшийся ей пучок волос в подобие крысиного гнезда.
Подарочек с трудом расчесала спутанные пряди, разделила их на три равные части и сообщила, что две из них – это кролики, а одна – бревно. Нина, надувшая было губы, оживилась в предвкушении игры.
– Теперь гляди, – сказала Подарочек. – Один кролик скачет под бревном, а другой – над. Пусть они так и прыгают у тебя. Смотри, как надо заплетать косу – хоп вверх, хоп вниз!
Нина завладела кроликами и бревном и соорудила вполне сносную косу. Мы с Подарочком охали и ахали, словно она изваяла флорентийскую статую.
Этот зимний вечер был столь похож на многие другие – комната, освещенная лампой, горящий камин, подступающие к окнам ранние сумерки, – а надо мной хлопочут за туалетным столиком две подружки.
У моей сестры и крестницы Ангелины – сокращенно Нина – карие глаза, темные волосы и ресницы. Ее лицо – нежный овал с тонкими чертами, какими природа одарила и нашу Мэри. Моя драгоценная Нина поразительно красива. К тому же она отличалась живым умом и бесстрашием. Верила, что может все, – и я всеми силами старалась поощрять ее желания, несмотря на то что собственные устремления закончились крахом.