Обретение мира
Шрифт:
Рост взял тяжеленный инструмент для взламывания земли и камня, дотащил его до полосы в стене, размахнулся и ударил. Сначала у него не очень получалось, вес этой штуковины был рассчитан на мускулы волосатиков или п’токов, а не для него, к тому же и «раскиселившегося», как в прежние времена говаривал отец, за зиму в библиотеке Чужого города. Потом пошло веселее. Ким смотрел с интересом, ему пару раз захотелось помочь, но более решительной оказалась Ладка. Твердой рукой она отобрала у Ростика кирку, странным движением размяла плечи, а потом как дала…
И
— Никогда бы не поверила.
Расчистить проход для бакумура с его-то темновым зрением было теперь делом пяти минут. Когда Росту стало понятно, что он уже может протиснуться в дыру, он вытащил из одного держателя факел, которым освещался подвал, и двинулся вперед. На всякий случай предупредил:
— Вы не сразу входите, неизвестно же, что там.
— Он геройствовать будет, — фыркнула Людочка, — а мы… — И умолкла.
Лада спокойно, без малейшего неудовольствия положила ей руку на плечо, и этого было достаточно, чтобы удержать от комментариев.
По ту сторону двери в стене оказались ступени. Их было много, они вели по узкому коридорчику вниз. Рост оглянулся, у дыры, которую бакумур еще не успел подровнять для красоты, стояли все трое — Ким, Лада и Людочка. Их лица скорее темнели в свете его факела, хотя должны были светлеть. Но Ростик все равно отлично их видел, вероятно, научился, когда… «катался» в гигантах.
Ступени были на редкость ровными, аккуратными, только высокими, сантиметров по сорок. Рост спохватился было, что не догадался их считать, но почему-то решил, когда дошел до низа, что их не менее пятидесяти. У выхода из коридорчика он поднял факел повыше и осмотрел помещение, которое открылось ему.
Тут был на редкость чистый воздух, то есть подвальчик этот каким-то образом вентилировался, хотя до поверхности было более двадцати метров сплошного камня, глины и еще, пожалуй, литых строений самого завода. Свод был полукруглым. В центре, как в старинном, еще земном кинотеатре, находились выступы, смахивающие на лавки, но некоторые были больше, чем нормальные человеческие столы. Пожалуй, решил Рост, за некоторыми действительно можно сидеть, как за столами, если принести сверху небольшие табуретки. Однако даже уют… разумеется, в той мере, в какой Зевс понимал его для людей, решил он.
Перед дальней стенкой на крохотном приступочке лежал… Это был шлем, вроде мотоциклетного, сплошной спереди и блестящий, словно полированный, способный охватывать всю голову до плеч. К нему подводилась уйма проводов, некоторые потолще, другие не очень прочные на вид.
— Тут нормально, спускайтесь, — крикнул он наверх.
Ким слетел шумно, словно небольшая лавина, Лада тоже была решительна, зато Людочка замешкалась, Несмотря на упрек
— Ух ты, — высказался Ким, — прямо театр, только без актеров.
— Вот он у нас — и актер, и все остальное, — без особой радости сообщила Лада.
— Ладно, ребята, вы вот что… Я эту штуку попробую освоить, а вы смотрите, что получится.
И Рост натянул шлем. Сделать это оказалось не очень сложно, почему-то каждый выступ в этой скорлупе, даже каждый проводок оказался на своем месте. Шлем лежал на голове удобно, внутри он был покрыт чем-то вроде войлока, который подпирал не только нос и лоб, но и щеки. Дышать и крутить головой в нем было удобно. И перед глазами угадывалось какое-то пространство.
Рост решился и стал представлять себе мир наверху. Алюминиевый завод, двор, его строения, о назначении которых он, несмотря на то что жил тут месяцами, так и не удосужился расспросить… И вдруг понял, что перед глазами у него возникает свет, который вдруг набрал некую глубину, потом расширился, стал панорамным… И тогда Ростик еще не очень уверенно, но уже достаточно четко увидел этот самый завод. Как бы с высоты птичьего полета, как говорили на Земле, где птиц было несравнимо больше, чем в Полдневье.
Он сдернул шлем одним движением. И оторопел… На большом, по виду металлическом, панно, выступающем на стене перед ними, застыла та же картинка. Она повисела перед взором Роста, уже без шлема, и стала тихо гаснуть. Лада от восхищения даже хлопнула в ладоши. А Ким вдруг заржал, как бывало с ним в самых напряженных ситуациях с детства.
— Я же говорю — кинотеатр, — отчего-то сипловато сказал он.
— Рост, что это такое?
А Ростик снова вделся в шлем, не оборачиваясь, попросил:
— Людочка, ты бы приказала принести сюда табуретки, нам теперь, по всей видимости, тут много времени провести придется.
Это был какой-то аналог той самой замечательной машинки, которую Ростик уже однажды встречал в жизни, на вилле чегетазура Фискат-т’Загернаут’а, или как там его звали. Еще это было похоже на тот обучающий экран, который в их палате устроил Нуакола, когда взялся выхаживать их с Шипириком. В общем, все было понятно — смесь телевизора и экрана для общения с металлолабиринтом, управляемая мыслями человека.
Он снова, куда уверенней, принялся думать… уже не об алюминиевом заводе, а о Боловске. Видение почти сразу же потеряло свою наглядность и реалистичность, некоторые строения стали схематичными, но в целом все было правильно. И Рост, к своему изумлению, вдруг понял: если сумеет по-настоящему вглядеться в то, что расстилалось перед ним, то… может заметить даже перемещение некоторых фигур, определенно человеческих. Зевс, устроивший это помещение, умел каким-то образом передавать даже простые действия людей и других живых существ, обитающих в Городе. И чем дольше или настойчивей Ростик всматривался в эти фигурки, тем более похожими на настоящие они становились. Это было дико, невероятно… Изумительно!