Обретение

Лаймен-Рисивер Бетти

— А где же мальчики? Я никого не видел по дороге.

— Они пошли на ручей удить рыбу: там неглубоко и безопасно для маленького Трейса, — сказала она. — А Том со своими сыновьями сейчас на нашем старом пепелище… — она осеклась. — Ты знаешь, мне нужно о многом рассказать тебе…

— Мне тоже. Пошли в дом.

Он обнял ее за талию и сделал шаг к хижине, но Китти, услышав, как заплакала одна из девочек, замерла… Плач становился все сильнее, и она знала, что сейчас он перейдет в громкое вытье: подошло время кормления.

Роман, склонив

голову набок, вопросительно глядел на нее.

— По-моему, я слышу плач ребенка.

Китти кивнула. Они завернули за угол дома и увидели Селию с двумя близнецами в тени вязов.

— Сразу двое? — прошептал он, удивленно улыбаясь. — Кажется, на сей раз Полли перестаралась. Почему ты не написала мне об этом ни слова?

Прижав ее к себе покрепче, он громко поздоровался с Селией. Ему всегда нравились младенцы, и он, присев на корточки, старался получше их разглядеть. Китти с волнением наблюдала за ним: нужно все рассказать ему, но не при Селии.

Саманта с покрасневшим личиком сучила ножками и тихонько выла — она всегда требовала, чтобы ее накормили первую. Роман поглаживал ее рукой.

— Ну тише, тише… — уговаривал он ее, расцветая улыбкой.

Девочка заикала, но плакать перестала. Мэри просто дергала кулачками и складывала похожие на розанчик губки, с серьезным видом разглядывая их обоих.

— Что это… — сказал он, и у Китти оборвалось сердце — так резко муж изменился в лице: оно сначала нахмурилось, а затем просветлело немым удивлением, когда Роман внимательно рассмотрел их ярко-рыжие волосики… потом похожие на сердечко личики… потом темно-голубые глаза, уже приобретающие сиреневый оттенок…

— Боже мой… — пробормотал Роман.

Повернувшись, он посмотрел на Китти, и в его взоре она прочла непоколебимую уверенность.

Селия скосила глаза на Романа и Китти и опустила голову.

— Я п-пойду… — заикаясь, выговорила она и, не дожидаясь ответа Китти, побежала прочь.

Роман снова повернулся к младенцам.

— Клянусь кровью Христа… это наши дети… — пробормотал он голосом потрясенного до основания человека. — Вот это сюрприз!

Китти кивнула, и он громко расхохотался:

— Да ты посмотри на них! Как же я не догадался с первого взгляда? Почему ты молчала об этом?! — Он с укоризной качал головой. — Ладно. Все объяснишь потом, а сейчас я хочу подержать на руках своих…

— Дочерей, — мягко сказала Китти.

— Дочерей, — повторил он, и что-то в его глубоком рокочущем баритоне ее успокоило.

— Сейчас ты держишь на руках Саманту, — объяснила Китти. — У мамы есть сестра, которую так зовут. А вот Мэри. — Она подняла с матраса второго близнеца.

У него загорелись глаза:

— Так зовут мою мать… Значит, в ее честь?

Он протянул руки, и Китти передала ему ребенка.

— Какие красотки… — он зачарованно переводил взгляд с одной девочки на другую. — Где ты найдешь другого такого счастливого мужчину? Господи, да когда они вырастут, половина молодых людей округа будет обивать наши пороги!

—

Может быть, штата? — осторожно спросила Китти.

Он улыбнулся:

— Да, штата!

Когда все в доме стихло, Роман с Китти снова оказались одни в своей спальне. Он вытащил из кармана маленький кожаный мешочек и протянул его ей.

Она открыла рот от изумления, увидев поблескивавшую в мерцании свечи нитку жемчуга.

— Ах, Роман… — на глазах ее выступили слезы. — Не нужно было… ведь она, наверное, кучу денег стоит!

Он приложил палец к губам и настоял, чтобы Китти сейчас же примерила ожерелье.

— Когда-нибудь, — сказал он, — я построю для тебя кирпичный дом… может, даже в Лексингтоне. Он ведь тебе понравился?

— Роман… Роман… — шептала Китти. — Ничто не сможет сделать меня счастливее, чем я сейчас…

Они обнялись, и Роман, подняв ее на руки, понес к кровати.

Эпилог

Тодды уговорили Китти с Романом погостить у них несколько дней.

— Вы обязательно должны остаться! — настаивала Джейн Тодд. — Вам там так редко приходится бывать на людях… К тому же вашим детям здесь очень хорошо!

Китти ответила, что с радостью останется…

Они стояли в своей спальне на втором этаже, любуясь в окно подросшими дочерьми, которые сильно раскачивались на сдвоенных качелях. Саманта громко смеялась, хлопая в ладоши и восторгаясь собственной смелостью, а Мэри крепко держалась за веревки и слегка испуганно улыбалась. У обеих над головами флагами развевались по ветру огненно-рыжие волосы.

Кто-то постучал в дверь. Открыв ее, Роман увидел улыбающуюся хозяйку.

— Губернатор ждет вас внизу, — сообщила она.

— Исаак?! — Роман был явно озадачен его визитом.

— Да. Он попросил спуститься вас и Китти.

— Как мило, что к нам заехал этот прекрасный человек! — воскликнула Китти. — Он, вероятно, думает, что мы завтра уезжаем.

Они спустились вниз, и когда вошли в гостиную, Шелби встал, приветствуя их.

— Дорогая Китти, — сказал он, целуя ее в щеку, — мне бы хотелось, чтобы ты присутствовала при нашем разговоре. — Весь сияя от счастья, Исаак долго тряс руку Романа. — Я приехал сюда в качестве официального лица, то есть губернатора штата, Роман: я сам себя назначил гонцом, настолько это приятная для меня обязанность.

— В чем дело?

Старый друг смотрел на Романа, а в глазах его вспыхивали лукавые огоньки:

— После подсчета голосов двух палат легислатуры… выяснилось, что ты избран представителем штата Кентукки в сенате Соединенных Штатов Америки.

Роман лишился дара речи, Китти поспешила присесть на стоявший рядом стул, а Исаак Шелби крепко сжал плечо Роману.

— За тебя проголосовало подавляющее большинство, и я очень этому рад, сенатор Джентри!

Эстер, открыв рот от изумления, смотрела на Китти. Наконец подошла к ней ближе и спросила: