Обретенная любовь
Шрифт:
— Означает ли это, что ты останешься со мной на весь вечер? — усмехнувшись, спросил Адам.
— Конечно, нет, — ответила она. — Это означает, что я сейчас повернусь и уйду наверх до конца вечера.
— В таком случае вашу руку, леди. — Он взял ее под руку. Когда они уходили, Адам повернулся и подмигнул Симоне: — Не жди ее скоро. Думаю, она вернется очень поздно ночью.
После их ухода на лице Симоны еще долго блуждала улыбка. Сэм сидел, незаметно восхищаясь ею. Он знал, что она не догадывается, как радость за других преобразует ее черты. Сердце Сэма всегда начинало биться быстрее
По натуре Сэм Монтгомери был скорее флегматиком. Из-за своего происхождения он вынужден был всю жизнь находиться вне общества и давно привык к этому, оставаясь бесстрастным и равнодушным к тем, кто окружал его.
Мастерское владение шестизарядным револьвером позволило ему найти свою нишу в лицемерном обществе, которое, с одной стороны, высоко ценило его умение, а с другой — обращалось с ним, метисом, как с отверженным. Сэм был реалистом и никогда не тратил времени на то, что не мог изменить.
Однако доброта этой женщины оставила глубокий след в его сердце.
Симона подошла к столу и начала месить тесто.
— Я никогда не видел тебя в модном платье, — сказал Сэм.
Симона покраснела, стараясь не встречаться с его взглядом.
— Такой женщине, как я, не нужны модные платья, — бросила она непринужденно, в то время как чувства испытывала иные. Невысказанным осталось то, что у нее никогда не было мужчины, ради которого можно было красиво одеваться.
Симона избегала смотреть на Сэма, боясь, что мужчина поймет то, что она сама тщательно скрывала. Она полюбила его и знала, что этот факт приведет его в замешательство. Он может уехать, и тогда она потеряет возможность быть рядом.
— Что ты имеешь в виду, говоря «такая женщина, как я»?
— О, это просто слова, — быстро ответила она. Она бросила на него скрытный взгляд, опасаясь, что уже сказала слишком много.
— И все-таки мне хотелось бы понять, — настаивал Сэм.
— О, Сэм, неужели зрение обманывает тебя? Разве ты не можешь отличить слойку с кремом от прокисшего теста?
— Зачем ты унижаешь себя, мышка? Ты можешь предложить мужчине гораздо больше, чем любая женщина из тех, что я встречал прежде. Однажды в твоей жизни появится настоящий мужчина, который сможет разглядеть это.
«Настоящий мужчина, — подумала она. — Но не ты, Сэм. Это ты хочешь сказать мне? — Сердце ее упало. — О Боже! Он догадался о моих чувствах и теперь старается быть добрым, чтобы не обидеть».
— Почему ты только что назвал меня мышкой?
— Потому что это очень подходит к тебе. Ты напоминаешь мне одинокую мышку. Маленькую и пугливую. Прячущуюся в тени, чтобы как-то выжить. Терзаемую как орлами, так и змеями.
Симона посмотрела на него с грустной улыбкой:
— Это неправда, Сэм. Люди всегда были добры ко мне, и я не встречала в своей жизни змей. — Она застенчиво улыбнулась. — А что касается орлов… то они бросаются на более примечательную добычу. — Она постаралась придать своему голосу легкий тон и поставила раскатанные кусочки теста в печь. — Как только печенье будет готово, я хочу, чтобы ты попробовал его. Впрочем, кажется, я пересолила тесто.
— Надо подумать о последствиях. Если я буду пробовать все твои изделия, то
Сцена для вечернего представления «Гамлета» была установлена в дальнем конце «Эльдорадо», самого роскошного казино в Сан-Франциско.
Джеймс Маккэйб, один из владельцев этого шикарного заведения, сразу узнал Адама.
— Мистер Ролинз, — приветствовал его Маккэйб, пожимая Адаму руку. — На меня произвело большое впечатление ваше казино, когда я осматривал его. Вы — серьезный конкурент.
— Не думаю, что «Первородный грех» представляет для вас какую-нибудь угрозу, Маккэйб, — ответил Адам, оглядывая огромное помещение. — Однако выпивка у нас неплохая, и мы предлагаем честную игру.
— Надеюсь, вы не подразумеваете, что у нас ведется нечестная игра, Ролинз? — добродушно усмехнулся Маккэйб. Его внимание привлекла Эви.
— Моя невеста, Эвлин Макгрегор, — представил ее Адам, отвечая на очевидный интерес собеседника.
Маккэйб поцеловал ей руку и представил обоих Ирен Маккреди, которая стояла рядом с ним. По-видимому, женщина знала Адама, но ответила лишь кивком головы и с явным интересом стала разглядывать платье Эви. К большому раздражению обеих женщин, Маккэйб продолжал посматривать в сторону Эви.
Эви чувствовала себя неловко под его похотливым взглядом и облегченно вздохнула, когда Адам наконец взял ее под руку и увел.
— Какая необычная пара, — прошептала она. Адам наклонил голову и тихо сказал:
— Ты только что познакомилась с одной из самых известных и пользующихся самой дурной славой пар в Сан-Франциско. Маккэйб — азартный игрок, а Ирен Маккреди — его любовница. Она заведует самым шикарным борделем в Сан-Франциско. Здесь, за углом.
Эви посмотрела на Адама с интересом:
— Кажется, ты неплохо знаком с миссис Маккреди. Должна ли я ревновать?
Адам тихо засмеялся:
— Дорогая Эви, что бы я ни делал раньше, все это в прошлом. Ты единственная любовь в моей жизни. — Он обнял ее за плечи и повел на места.
Во время представления Эви увлеченно следила за происходящим на сцене. Эдвин Бут был весьма искусным актером с прекрасным чувством сцены. В перерыве к ним присоединился Хайрам Пендергаст со своей женой. Эви опасалась, что ее весьма смелое платье может поставить Адама в затруднительное положение. Но, к счастью, жена банкира радушно приветствовала ее и похвалила наряд. Теперь Эви могла немного расслабиться. Пока Адам был занят беседой с женой банкира, Пендергаст наклонился и сообщил Эви, что ее просьба о кредите удовлетворена.
Она вернулась на свое место в веселом настроении от этой новости. Остальное время ее мысли блуждали, сосредоточиваясь то на представлении, то на будущих планах относительно «Запретного плода».
Любовные ласки Адама в эту ночь были страстными и необузданными. Вероятно, так на него повлияла предстоящая разлука. Эви вернулась в кондитерскую на рассвете, встревоженная мыслью, что ей становится все труднее и труднее покидать его.
Глава 16