Обретённая память

Ллевеллин Дэвид

— Да. Я в порядке, — сказал он. — Я просто рад, что у нашего гостя нет шести рук и любви к человеческой плоти.

Гвен засмеялась.

— Ты уверен, что ты в порядке? Я смотрела на монитор, когда ты был внизу. Ты выглядел так, как будто увидел привидение.

— Ага. — Он замолчал, а потом, уже с большей уверенностью, добавил: — Да. Я в порядке. А как он?

— Майкл?

Джек сделал глубокий вдох.

— Да. Майкл.

— С ним всё хорошо. Он немного потрясён. Немного дезориентирован. Но сейчас всё нормально. Оуэн проявляет свою

обычную чуткость и врачебный такт. Ты же знаешь, как Оуэн это умеет.

— По тому, как я понимаю чуткость и врачебный такт, ты имеешь в виду допрос с применением мер физического воздействия?

— Что-то вроде того. — Гвен улыбнулась, но её улыбка быстро увяла. — Мы установили, что его зовут Майкл Беллини и что ему двадцать четыре года. Он сказал, что ты знаешь его имя.

— Что?

— Майкл. Он сказал, что ты знаешь его имя. Он сказал, что ты назвал его «Майкл».

— Должно быть, он что-то перепутал.

— Ты уверен? — спросила Гвен.

— Да.

— О. Потому что… мне показалось, что я его знаю. Понятия не имею, откуда, но это что-то вроде дежа вю, что ли. Или это как когда видишь кого-то, кого знаешь из передач по телику.

— Я его не знаю.

Гвен кивнула, закусив губу. Что Джек скрывает? Он был таким скрытным, когда дело касалось многих вещей, и каждый раз это вызвало у неё жгучее любопытство. Она доверяла ему, они все ему доверяли, но иногда казалось, то они совсем его не знают.

— Так ты спустишься? — спросила она.

Джек покачал головой.

— Нет, — сказал он. — Пока нет. Мне ещё нужно кое-что сделать здесь. Вы продолжайте. Я присоединюсь к вам, как только закончу.

Гвен вышла из кабинета Джека и спустилась в конференц-зал. Майкл сидел на стуле у одного конца стола для переговоров, а Оуэн измерял его кровяное давление. Йанто и Тошико стояли в дальних углах комнаты.

Когда Гвен вошла в конференц-зал, Майкл посмотрел на неё расширившимися, растерянными глазами, потом перевёл взгляд на остальных.

— Итак, Гвен, — сказал Оуэн. — Послушай это. — Он повернулся к Майклу. — Кто премьер-министр Великобритании?

— Уинстон Ч-черчилль, — сказал Майкл; его голос был едва ли громче шёпота.

— Ладно… А кто возглавляет хит-парады?

— Фрэнки Лейн [8] .

Оуэн повернулся к Гвен и распростёр руки, словно инспектор манежа в цирке, объявляющий начало следующего акта.

— Оуэн, оставь это, — сказала Гвен. Она посмотрела на Майкла. Молодой человек выглядел таким напуганным, и ей казалось несправедливым превращать его в шоу уродцев.

8

Фрэнки Лейн (настоящее имя Франческо Паоло ЛоВеччио, 1913–2007) — американский певец итальянского происхождения, добившийся наибольшего успеха на рубеже 1940-х и 1950-х годов.

— Он из 1953 года, —

сказал Оуэн. — Или, если точнее, из двадцатого ноября 1953 года. Черчилль — премьер-министр, а Фрэнки Лейн возглавляет хит-парады с песней… подожди. Майкл, как называлась эта песня?

— «Answer Me», — робко произнёс Майкл.

— Оуэн, я сказала, прекрати. Это не игровое шоу. — Гвен повернулась к Майклу. — Ты знаешь, как очутился здесь?

Майкл покачал головой.

— Ты помнишь, откуда ты?

Майкл кивнул.

— Из Кардиффа, — сказал он. — Бьюттаун. Я живу в Фитцхеймон Терис. Где я?

Гвен посмотрела на остальных.

— Вы ему не сказали?

Остальные пожали плечами.

Гвен вздохнула и прислонилась к стене. Она смотрела на потолок, размышляя, как бы попроще сказать об этом. Как можно сказать кому-то, что он так далеко от дома? Иногда она чувствовала себя такой же потерянной и испуганной, как он сейчас, особенно в первые дни. Что она могла сказать ему?

— Вы по-прежнему в Кардиффе, — наконец сказала она. — Но это не 1953 год. Это было больше пятидесяти лет назад.

Глаза Майкла снова наполнились слезами, и он, содрогнувшись, беспомощно всхлипнул.

— Но… но это означает, что мне почти восемьдесят лет.

— Нет, — возразила Гвен, мягко улыбаясь, пытаясь успокоить его. — Тебе не восемьдесят. Ты — это по-прежнему ты. Просто ты находишься здесь.

— Но будущее? — Майкл покачал головой. — Как я могу быть здесь? Как такое могло случиться?

— Подожди, — сказала Гвен, обернувшись к Тошико. — 1953-й? У нас уже были гости из 1953 года. Как ты думаешь, это всё может быть связано?

Оуэн внезапно поднял взгляд, и на его лице отразилась странная смесь шока и надежды.

— Не думаю, — сказала Тошико. — Они пролетели через Разлом на «Небесной цыганке». Майкла привёл сюда не Разлом. Это точно связано с пульсом, который я уловила перед этим. Любопытно, что с тех пор, как мы привели сюда Майкла, я могу обнаружить два определяемых источника этого пульса.

— Два?

Тошико кивнула.

— Да. Майкл и подвал D-4.

— Что всё это означает? — спросил Майкл, который начал злиться. — Вы все несёте какой-то бред. Это всё бессмыслица. Это ночной кошмар, правда? Плохой сон? Это должен быть плохой сон. Я посмотрел слишком много этих дурацких чёртовых фильмов в кино. Все эти фильмы о летающих тарелках и космических кораблях…

— Это не сон, — сказала Гвен. — Что ты помнишь последним, перед тем, как очутиться здесь?

Майкл посмотрел вниз, и его плечи снова затряслись от едва сдерживаемых рыданий.

* * *

Сначала это было всё равно что сойти с «американских горок» — та же тошнота и то же ощущение перегрузки. Потребовалось несколько секунд, чтобы белый шум и огни перед глазами рассеялись, а потом он понял, что стоит на четвереньках и что земля под ним жёсткая, холодная и влажная.

А потом послышался шум.