Обретённая память
Шрифт:
Люди смотрели на него странно, и он очень хорошо это чувствовал. Они должны были слышать о том, что случилось, но никто ничего не сказал. Они просто вот так смотрели на него.
В дальнем углу паба готовили сцену для Ширли, местной певицы, и её музыкантов, но болтовня вокруг не стихала.
— Что произошло?
Майкл поднял взгляд. Это был сын Фрэнка, Пит. Он был чуть старше Майкла, но такого же телосложения, как его отец, задира от природы, с предплечьями, как у Попая [11] . Любопытно было то, что он не казался злым, а Пит почти всегда выглядел злым, как будто специально нарывался на драку. Теперь он выглядел
11
Персонаж комиксов и мультфильмов (с 1929), особенно популярных в 1930-е гг., смешной пучеглазый морячок, обладавший способностью превращаться в суперсилача каждый раз, когда он съедал банку консервированного шпината.
— Что произошло? — повторил Пит. — Ты был с ним, когда это случилось. Что произошло?
— Не знаю, — ответил Майкл. — Я не помню.
— Ты не помнишь? Я… — Пит бросил взгляд в угол помещения, сделал глубокий вдох и закрыл глаза.
— Честное слово, Пит, — сказал Майкл. — Я ничего не помню. Был взрыв, а потом я очнулся в больнице. Это всё, что я помню.
— Но что вы там делали ночью, в такое время?
— Не знаю, — сказал Майкл. — Я не знаю.
Остальные посетители паба замолчали, потому что Ширли вышла на сцену и начала своё выступление с «Stormy Weather» [12] . Пит смотрел на Майкла сверху вниз с пугающей напряжённостью — черты того Пита, которого он знал, злого, жестокого Пита, возвращались к нему. Майкл встал, оставив свой пинтовый стакан недопитым.
12
Песня, написанная в 1933 году и ставшая особенно популярной в 1940-е годы. В разное время исполнялась многими известными певцами, в том числе Фрэнком Синатрой и Билли Холидэй.
— Мне жаль, Пит, — сказал он, направляясь к выходу из паба. — В самом деле. Мне так жаль.
Он прошёл полпути по узкой, Викторианских времён канаве Уэст-Бьют-стрит, до угла угольной биржи [13] , когда вдруг увидел их.
Кромвеля и Валентина.
Они стояли в тени, но он видел их обоих. Как будто они даже не пытались спрятаться. Он точно знал, что они не из Союза.
Он продолжал идти, ускоряя шаг, и слышал доносившиеся откуда-то сзади шаги двух бегущих мужчин, потом рёв автомобильного двигателя, визг колёс по влажным булыжникам.
13
Угольная биржа — сборный пункт углеторговцев, в котором происходили крупные сделки на уголь.
Майкл побежал.
Свет фар выхватил его из темноты, но Майкл не посмел оглянуться. Почему они гонятся за ним?
Именно в тот момент он почувствовал это; сначала появилось странное ощущение в ногах, которое распространилось по всему телу, пока не добралось до головы, почти как удары статического электричества. Улицы вокруг него озарились ярким светом, невозможным в это время суток, и всё стихло. Он повернулся, наткнулся взглядом на подъезжающую машину и увидел, как она остановилась посреди улицы; её фары по-прежнему горели. Позади неё Кромвель и Валентин тоже замерли на месте, не касаясь ногами земли, как будто их кто-то подвесил на невидимых нитях. Как будто весь мир вдруг перестал вращаться —
А потом была боль. Ужасная боль, пронизывавшая его, пульсирующая и подчинявшая его себе, пока он не упал на землю, мучительно зажмурив глаза. Прошло несколько секунд, и появилась тошнота, а потом он осознал, что стоит на четвереньках и что земля под ним жёсткая, холодная и влажная, и что он слышит звуки бомб.
— Кромвель и Валентин? — спросила Гвен. — Этих двух мужчин звали Кромвель и Валентин?
Майкл кивнул.
— И всё это произошло в ноябре 1953-го?
— Да, — сказал Майкл.
Гвен повернулась к Тошико.
— Где Оуэн?
— Он в прозекторской. Сказал, что ему нужно что-то проверить.
— Ладно, — сказала Гвен. — Можешь пойти и позвать его? Нам нужно начать разбираться в этом.
— А что с Джеком? — поинтересовалась Тошико.
— Он в своём кабинете. С ним что-то не так. Только я не знаю, что именно.
Гвен посмотрела на Йанто, надеясь, что он знает ответ, но он выглядел таким же озадаченным, как она сама.
— Йанто, — сказала она. — Можешь произвести поиск по именам Кромвель и Валентин? В 1953 году в Кардиффе не могло быть много людей по имени Валентин.
Йанто стоически кивнул и вышел из зала заседаний, и Тошико последовала за ним.
Гвен повернулась к Майклу.
— Отдохни немного, — сказала она. — Мы собираемся… — она замолчала.
— Собираетесь что? — спросил Майкл.
— Не знаю, — ответила Гвен. — Собираемся помочь тебе.
Майкл с несчастным видом отвернулся от неё. Похоже, её слова его не успокоили.
— Я имею в виду именно это, — сказала она. — Это наша работа. — А потом с улыбкой добавила: — Не бывает тайн слишком больших, не бывает головоломок слишком… э-э… головоломных.
Майкл улыбнулся — впервые за то время, что Гвен его видела, — и она кое-что почувствовала, что-то знакомое, и с беспокойством осознала, что ночь будет долгой.
Глава четвёртая
Оуэн Харпер открыл глаза и увидел незнакомый потолок. Конечно, не то чтобы он был экспертом по потолкам, но он бы узнал свой потолок, если бы увидел его, а это был не его потолок.
Следующее, что он осознал — сухость во рту. Нет, не просто сухость… Его рот был абсолютно сухим. И у него болела голова. Как будто кто-то зажал его голову в тиски и продолжал давить. Как будто его голова собиралась вот-вот взорваться.
Но в первую очередь его занимал вопрос о потолке и твёрдом полу под ним. Вытянув пальцы, он ощутил щетинистую поверхность ковра, а чуть дальше наткнулся на пыльное месиво в переполненной пепельнице. Он с отвращением отдёрнул руку, задев банку и опрокинув её. Послышалось бульканье и шипение пива, выливающегося из банки и впитывающегося в ковёр. Это была не кровать, и это была не спальня.
Приоткрыв один глаз, он увидел телевизор в одном углу комнаты, а на стене — несколько постеров с Джонни Деппом.
Это был не его потолок, не его комната, а если это была не его комната, то чья она?
Ответ пришёл с голосом, донёсшимся из-за ближайшей двери.
— О, ты проснулся. Ты свалился с дивана, или что?
Он сел и на самом деле ощутил пульсацию в голове; тупая невыносимая боль, которая начиналась в висках и достигала своего пика где-то за его глазами. Медик в нём читал ему лекцию о обезвоживающем эффекте алкоголя, о том, как алкоголь высасывает жидкость из мозга, заставляя его уменьшаться, натягивая микроскопические волокна, соединяющие его с черепом и тем самым вызывая головную боль. Человек в нём просто занимался искусством страдания.