Обретенный рай

Вернон Дороти

— У моих родителей все было по-другому. Они любили друг друга, я ничуть в этом не сомневаюсь, но совсем не так, как только что рассказали о себе вы. Как-то мама попыталась мне объяснить их с отцом отношения. Она сказала, что любовь между ними постоянна, как луна на небе. Мама считала, что только спокойная, тихая любовь может быть постоянной. А если она преисполнена бешеной страстью и сверкает, как метеорит, то и исчезнет так же быстро, сгорит, как метеорит.

— И теперь еще многие считают, что страстная любовь исчезает раньше, чем любовь тихая. Но лично я, даже если бы и была такая угроза, все равно отдала бы предпочтение страсти и огню. Возможно, та любовь, которую испытывала ваша мама,

годилась для нее. И я не хочу оспаривать ее мнение и тем более осуждать. Но для меня такая любовь немыслима. Уверена, что и вы тоже ждете от жизни другого. Со стороны вы кажетесь очень сдержанной, но природа наделила вас огромной страстностью, бурным темпераментом. И не идите наперекор природе, дитя мое. В вашем возрасте это было бы большой ошибкой. Даже в мои годы еще можно думать о чем-нибудь лучшем… Сейчас я скажу вам кое-что очень сокровенное. Мой друг Андре Дюпон уже несколько раз просил меня выйти за него замуж. В моем возрасте я уже не надеюсь вновь найти метеорит. Но кто знает? Ведь возможно, что небесами нам предначертано так всепоглощающе любить отнюдь не один раз!

Зу оставила Хэндзл наедине с ее мыслями и воспоминаниями. Девушку глубоко взволновала их доверительная беседа, но суждения Хэндзл не смогли убедить Зу до конца. У нее уже сложились определенные взгляды на жизнь, и мгновенно изменить их было невозможно. Зу относилась с доверием к мудрым рассуждениям своей матери и теперь вот так, вдруг, не могла усомниться в их истинности. Слова, так давно сказанные ей, впечатлительному ребенку, глубоко засели в голове. Тем не менее исповедь Хэндзл оставила сильное впечатление. Зу думала об этом снова и снова, весь день. Больше всего ее тревожило упоминание Хэндзл о Мэте и его девушке. Как выразилась Хэндзл, в жизни произошло событие, которое оставило в его душе тяжелые воспоминания. Может быть, та девушка его отвергла, и поэтому он навсегда решил остаться холостяком? Может быть, обида была настолько глубокой, что именно из-за нее он стал таким колючим? Может быть, поэтому Мэт теперь относится к женщинам чисто потребительски и никого из них в душу к себе не впускает? Похоже, что-то в нем надорвалось в далекие детские годы одиночества, а потом, позже, из-за этой девушки, и вести себя по-другому он уже никогда не сможет. Но разве все эти нюансы не доказывают, что убеждения ее мамы были правильными? Яркая, как метеорит, любовь Мэта и той девушки и сгорела, как метеорит, по крайней мере, любовь той девушки; а в душе Мэта остались боль и обида, и он стал относиться ко всему с изрядной долей цинизма.

Зу безупречно исполняла свой долг и большую часть дня проводила с Тони. Она утешала его, когда он жаловался на плохое самочувствие, хотя было ясно, что всему виной — тяжкое похмелье. В конце концов Зу надоело его развлекать, и невеста решила прогуляться перед ужином, чтобы за столом чувствовать себя бодрее.

Она прошла полдороги, когда услышала громкое урчание автомобильного мотора. В течение всего дня Мэт занимался ремонтом машины, и сейчас за лобовым стеклом Зу увидела его лицо. Он широко улыбался, излучая радость победы. Притормозив, водитель опустил стекло и высунул голову.

— Все сделали? — спросила Зу.

Мэт утвердительно кивнул:

— Так точно!

Он сменил замасленные брюки на слаксы и надел серо-голубую рубашку. В открытом ее вороте была видна загорелая, крепкая шея. Мэт выглядел настолько привлекательным, что у нее перехватило дыхание. Наверное, снова едет к своей Камилле, подумала она.

Зу крайне удивилась, когда Мэт, резко подняв подбородок, вдруг сказал:

— Вот проверяю ее после ремонта. Не хотелось бы вам проехаться со мной?

Еще как хотелось бы! Искушение было слишком

велико. Зу спросила себя: что плохого может сделать ей Мэт за столь короткое время, ведь им скоро надо возвращаться к ужину. На невесте был топик цвета цикория и желтая хлопчатобумажная юбка с накладными карманами и широким поясом. Ни Зу, ни Мэт не были одеты так, как было принято у Хэндзл на вечерних трапезах.

И с поразительным безрассудством она согласилась:

— А почему бы и нет!

Дверца распахнулась, и рыжеволосая красавица оказалась на переднем сиденье, рядом с Мэтом.

Стояла отличная погода, прекрасный день вот-вот должен был смениться столь же прекрасным вечером. Какая-то предательская часть души Зу открыто жаждала, чтобы эта поездка длилась как можно дольше. Девушке безумно хотелось, чтобы Мэт увез ее куда-нибудь подальше от дома и чтобы потом они вдвоем, не спеша наслаждаясь хорошей едой, поужинали в каком-нибудь тихом, укромном месте. При желании заново узнать друг друга они могли бы приезжать туда снова и снова. Рвущийся в открытое окно машины бриз развевал рыжие волосы по девичьему лицу. Убирая их с губ, Зу вдруг осознала, насколько безнадежны мечты, вскружившие ей голову.

7

По-настоящему Зу надо было бы все внимание уделять мелькавшим за окнами автомобиля красотам природы. Но она оказалась не в силах оторвать взор от прекрасного, точеного профиля Мэта, от его умелых рук, уверенно сжимавших руль, от непреодолимо влекущих к себе стройных бедер.

— Куда мы едем? — спросила пассажирка.

— Да, в общем, куда глаза глядят. Вернее, куда укажет мой нос. А почему вы спрашиваете?

— Не надо забираться слишком далеко. Вы ведь знаете, как высоко ваша мать ценит пунктуальность.

— А разве вообще можно забраться куда-нибудь слишком далеко, Зу?

Совершенно очевидно, в словах Мэта был определенный подтекст.

— Прекратите, Мэт.

— Прекратить что? Я к вам даже не притронулся.

— Только попробуйте!

— Как скажете, Зу. Я ведь в душе законопослушен. Подчиняюсь правилам общества и строго соблюдаю дорожные, да и вообще всякие нормы. И если вы выставите запрещающие знаки, я их не нарушу.

Девушка верила ему, но тогда почему же возникло какое-то беспокойство? Она умышленно отвернулась и высунула голову из окна машины. Делая вид, что целиком погружена в созерцание окрестностей, Зу все время ощущала присутствие Мэта, мысли были сосредоточены на нем.

Они ехали на восток. Эта дорога считалась одной из самых живописных в Европе. В какой-то миг машина пронеслась мимо Коте д'Азур, получившего свое название из-за на редкость синего моря. Коте д'Азур защищали Альпы, создавая особенно мягкий климат, и потому здесь росли, как в более жарких странах, пальмы, финики, апельсины, бананы, гранаты. И, конечно, удивительные цветы, множество цветов. В этот момент Мэт направил машину в сторону гор, и они начали взбираться по проселочной дороге, обрамленной великолепными горными пейзажами. Внизу простиралось дивное море.

— Когда в следующий раз вы захотите помазать духами за ушками, не забудьте, что ту самую розу, фиалку, гиацинт или еще какой-нибудь цветок, из которого созданы ваши духи, возможно, вырастили совсем недалеко от моего дома.

— Это что, неоспоримый факт? — удивилась Зу, хотя об этом она где-то читала. Здешние места славились огромным количеством цветов, выращиваемых для продажи в Лондон и Париж, а также для изготовления духов.

И теперь Зу знала это наверняка: каждый раз, когда она коснется пробочкой от духов лица или волос, на память всегда будут приходить эти слова Мэта. Но и самые прекрасные духи не шли ни в какое сравнение с тем ароматом, который нес с собой теплый бриз.