Обрученная с розой

Вилар Симона

– Если у них есть и весла, мы пропали.

Но прошло несколько часов, а корабли продолжали неподвижно стоять в виду друг друга. Однако лицо Джефриса по-прежнему оставалось мрачным. Капитана словно вовсе перестали интересовать преследователи, зато взгляд его то и дело обращался к небу, ставшему почти молочно-белым, и мутному горизонту.

Филип Майсгрейв, заметив это, решил спросить капитана о причине его беспокойства. Он спустился с высокой кормовой надстройки и столкнулся с Анной. Девушка стояла на шкафуте, небрежно облокотившись о фальшборт, и со скучающим видом наблюдала за играющими в кости матросами. Но

едва она увидела Майсгрейва, как вмиг преобразилась. Вспыхнули глаза, легкий румянец окрасил щеки. Девушка выпрямилась. Филип невольно замедлил шаг. Два противоположных желания разрывали его. Ему хотелось схватить ее за плечи и, грубо встряхнув, прокричать в лицо: «Опомнись! Не забывай, кто ты, какая кровь течет в твоих жилах. Не становись посмешищем в глазах этих мужланов!» В то же время он ловил себя на мысли, что ему нестерпимо хочется притянуть Анну к себе и найти губами этот нежный улыбающийся рот. Эта мысль шла откуда-то из глубины, и он злился на себя, считая ее грешной и не достойной защитника слабой девушки.

Анна, улыбаясь, не сводила с него глаз. Матросы, как по команде, повернули головы в их сторону. Майсгрейв, играя желваками, прошел мимо и поднялся на капитанский мостик. Минуту-другую он не мог вымолвить ни слова, борясь с переполнявшими его чувствами, и капитан Джефрис заговорил сам, заставив рыцаря очнуться:

– Мне не по нраву этот штиль, эта духота. Клянусь обедней, я знаю, что это такое! Дай Бог, чтобы все обошлось.

– Вы думаете, надвигается шторм?

– Похоже.

Больше он ничего не сказал, но его молчание, его поза были красноречивее всех слов. Этот человек, до сих пор смеявшийся над ветром и морем, был необыкновенно серьезен и озабочен.

Прошло еще какое-то время. Воздух сгустился еще больше. Люди обливались потом, а паруса висели, как тряпки. Анна решила спуститься в каюту, чтобы вздремнуть.

Филип вновь нашел Джефриса на баке. Здесь стояла деревянная позолоченная статуя Богоматери, а подле нее на коленях горячо молился капитан Пес. Филип остановился неподалеку, не желая мешать ему. Ждать пришлось долго. Джефрис, казалось, находился в трансе. Глаза его были закрыты, и лишь бескровные губы беззвучно шевелились.

Наконец Майсгрейв решился потревожить его:

– Капитан! Королевские парусники заметно приблизились. Не течение ли сносит нас к ним?

– Теперь это не имеет никакого значения, – глухо сказал Пес, поднимаясь с колен. – Если их капитаны не набитые дураки, то им сейчас не до нас.

– Что вы хотите этим сказать?

Пес повернул свое длинное лицо на север.

– Взгляните туда, сэр рыцарь. Видите это темное пятнышко чуть выше горизонта?

– Я не моряк. Это опасно?

Пес кивнул.

– Нет ничего страшнее бурь в период равноденствия. И худшие из них те, что приходят с севера.

Его голос звучал печально и торжественно. Филипу стало не по себе. Джефрис же продолжал:

– Дважды на своем веку я пережил такие бури и знаю – это сущий ад, нет, хуже ада. Кто сказал, что преисподняя – это жгучее пламя? Нет, благородный рыцарь, ад – это когда воздух становится водой, а вода – камнем, и, если у вас на душе есть какие-то прегрешения, спешите замолить их, ибо не поручусь, что еще сегодня вы не предстанете перед Творцом.

– Но ведь вы-то уцелели? – возразил Филип.

Капитан кивнул.

– Да. Нас

спасла близость земли. Мы успели укрыться в бухте и видели, как море один за другим поглотило несколько судов. А в другой раз из всей команды спасся один я. Меня долго носило по морю на обломке мачты, пока наконец не подобрало торговое судно.

Филип почувствовал, как по спине у него пробежал холодок. Не отрываясь, он глядел на темное пятнышко на горизонте, которое постепенно увеличивалось в размерах.

Через два часа пятно превратилось в огромную черную стену, верхний край которой достигал зенита. Она напоминала чудовище, которое, широко раскинув лапы, пыталось объять весь мир. Налетела волна пронизывающего холода, море вспенилось, ветер зашумел в снастях.

Перепуганные матросы с суеверным ужасом поглядывали на небо. Их беспокоило и поведение капитана, который остановившимся взглядом вперился в громаду туч. Шквал растрепал его волосы, а улыбка вновь превратилась в жуткий звериный оскал. Казалось, он приветствует надвигающуюся бурю.

Филип мысленно возблагодарил Бога, что Анна спит в каюте, не ведая ни о чем. Расталкивая матросов, он бросился к капитану:

– Слушай, ты, Пес! Если сию же минуту ты не придешь в себя, я вышвырну тебя за борт, клянусь честью Майсгрейвов! Пора что-то делать. Разве ты не видишь, что королевские каравеллы подняли паруса и быстро удаляются?

Джефрис вздрогнул, взглянул на уходящие корабли и свирепо выругался, адресуясь к матросам:

– Что встали, как соляные столбы?! Живо за дело! Поднять фок и бизань! Спустить драйперы у нижних парусов!

Сам же стремглав метнулся к рулю. Паруса захлопали, принимая порывы ветра.

Филип принялся помогать. За несколько дней он кое-чему научился и теперь мог работать наравне с любым палубным матросом. Краем глаза он видел, как в дверях каюты появилась Анна и, взглянув на настигавшую их тучу, застыла, растерянно ухватившись за поручень.

Капитан Джефрис отдавал все новые приказания. Корабль несся по ветру, подгоняемый могучими воздушными потоками.

Куда они стремились? Разве можно уйти от настигавшей их стихии? Об этом никто не размышлял. Ветер налетал с севера, на юге была земля, и люди рвались к ней, невидимой, не ощущаемой, но находившейся где-то за призрачным горизонтом.

Между тем тьма сгущалась. Туча росла, затягивая весь небосвод. Матросы с ужасом смотрели на это иссиня-черное, с лиловыми отсветами чудовище. О маячивших где-то впереди королевских каравеллах можно было позабыть. Трудившийся рядом с Майсгрейвом матрос вдруг принялся громко читать молитву, и Филип невольно вторил ему, пока не увидел, как капитан подозвал к себе одного из матросов и что-то сказал ему, указывая на Анну. Матрос немедленно направился к девушке, и Филип услышал слова, которые он прокричал сквозь шум ветра:

– Капитан приказал, чтобы вы спустились под палубу к основанию грот-мачты. Там меньше качает.

Анна стала послушно пробираться к середине корабля, цепляясь за снасти. Налетевшая волна окатила ее, и девушка покачнулась. Филип успел поддержать Анну, совсем рядом он увидел ее лицо с бледными, крепко сжатыми губами. В глазах ее плавал страх. Чтобы подбодрить девушку, Филип улыбнулся:

– Проследите за Кумиром, миледи. Слышите, как он ржет, бедняга? Ему явно не по душе все это светопреставление.