Обрученная с розой
Шрифт:
Анна слегка кивнула и, обдаваемая фонтанами соленых брызг, исчезла в открытом люке.
Почти в тот же миг померк последний проблеск солнца. Корабль летел вперед, и верхушки мачт описывали в небе неистовые зигзаги. Море катило длинные пенистые валы, и «Летучий» прыгал с гребня на гребень словно взбесившийся скакун.
Неожиданно ветер стих. Паруса обвисли, воздух замер, и лишь откуда-то из поднебесья доносился низкий глухой гул. За бортом плескалось море, казавшееся сплошь черным, лишь разводы пены белели на его поверхности. Матросы застыли, жадно хватая ртом разреженный воздух.
Сильный голос
– Что встали? Буря дала нам передышку, так живее убирайте паруса! Живее, а не то, клянусь раем и адом, нас перевернет первый же шквал!
Матросы вновь засуетились. В непроницаемой тьме слабо мерцал масляный фонарь на носу корабля, и в его свете люди казались бестелесными призраками.
Капитан Пес подозвал Майсгрейва и велел привязать себя к рулю.
– Не все потеряно, пока «Летучий» слушается руля, – проговорил он. – А там – как Господь рассудит.
Он огляделся. Паруса убрали и успели закрепить, наложили на мачты шкало, задраили все люки. Корабль словно бы стал меньше и в удушливой тьме казался облитым смолой.
Внезапно от неба до гребней волн протянулась кривая, ветвящаяся, ослепительная молния. Все вокруг озарилось мертвенным светом, и, едва он погас, грохнул такой гром, что, казалось, его одного достаточно, чтобы расколоть корабль. Люди притихли, крепясь, мороз пробежал у них по коже. Море вздохнуло – и тут же страшный шквал с невиданной силой обрушился на корабль. Вновь загрохотал гром, и потоки дождя, гонимые ветром, смешались с волнами, хлеставшими через борта.
Майсгрейв был сухопутным человеком, и то, что он видел сейчас, вселяло в него такой ужас, какого ему не приходилось ранее изведать. Огромные волны, превосходящие высотою мачты корабля, катились навстречу, били в борта с силой тарана, швыряли судно из стороны в сторону. В ушах стоял неистовый вой ветра. Воздух поистине стал плотнее воды, и люди задыхались. Вокруг были лишь вода и ветер, обрушивавшиеся с невероятной силой, вздымавшие корабль на дыбы и безжалостно швырявшие его в черные пропасти. На глазах у Майсгрейва несколько человек были смыты за борт исполинской волной. Он сам удержался лишь чудом, наглотавшись соленой воды.
И всему этому, казалось, не будет конца. Море бурлило, как кипящий котел, и Филип понял, что стояло за словами капитана, когда он сказал, что преисподняя – это вовсе не пламя.
Порой мысли его возвращались к Анне. Он должен спуститься к ней.
Он пытался сделать это, но потоки воды не позволили ему добраться до люка. Рухнула одна из мачт, перекрыв вход в трюм. Из-под палубы долетело исступленное ржание Кумира.
Уже много часов корабль несся по ветру. Капитан Пес стоял у руля, не ведая, куда ведет корабль, но стараясь удерживать «Летучий» носом к волне. При вспышках молний он видел, что осталось от его некогда великолепной каравеллы. Был начисто снесен фальшборт, море смыло статую Богоматери, ванты были изодраны в клочья. Все три мачты были сломаны и последовали туда же, куда и спасательная шлюпка. От каюты в кормовой надстройке, в которой помещалась Анна, не осталось и следа. Она была разрушена при падении мачты, и гигантские валы слизнули ее вместе со всем убранством, любовно подобранным королем для Элизабет. Несмотря на это, капитан Пес продолжал вести корабль.
– Господи,
Неожиданно он закричал, и глаза его расширились от ужаса. Прямо перед кораблем, упираясь в самое поднебесье, поднялся пенный гребень исполинской волны, несшейся с ужасающей скоростью.
– Всем лечь на палубу и держаться!.. – успел прокричать Пес.
И тут же бешеные потоки с невероятной силой обрушились на корабль. Казалось, что его окончательно поглотила пучина. Все погрузилось в холодный, непроницаемый мрак. Когда же наконец жалкая скорлупка каким-то чудом выпрыгнула на поверхность, она была почти пуста. Лишь три человека, вцепившись в обрывки снастей, смогли удержаться на палубе, и одним из них был Майсгрейв.
Он огляделся. Руль, к которому был привязан капитан, был вырван с корнем и унесен. Были смыты почти все палубные надстройки, а мачта, которая завалила трюмный люк, рухнула за борт. Майсгрейв стал пробираться к люку и на ходу с изумлением заметил, что корабль качает уже не столь сильно. И хотя его продолжало бросать с волны на волну, все это не шло ни в какое сравнение с тем, что было часом раньше.
Отодвинув засов, Филип спустился под палубу. В полумраке он не сразу обнаружил Анну. Она стояла на коленях, держась за обвитый вокруг основания мачты канат, и, видимо, пыталась молиться. Ее глаза, казалось, светились во мраке.
– Теперь мы все умрем?..
Филип вдруг улыбнулся. Он был несказанно рад, что остался жив и снова видит Анну. Ему хотелось обнять ее, как-то утешить. «Представляю, каково у нее на душе», – подумал он, вслух же сказал:
– Все в руках Божьих. Но, думаю, Господь смилостивился над нами и буря пошла на убыль.
Он прошел за переборку, откуда слышалось жалобное ржание Кумира. Анна взглянула ему вслед и стала взбираться на тюки с шерстью, пока наконец не достигла люка и не выползла на палубу.
Море продолжало шуметь, но ливень прекратился. Девушку повергла в ужас представшая ее взору картина разрушения. Когда же она поняла, что из всей команды остались двое матросов и Филип, она безудержно разрыдалась.
«Иисусе Христе, ведь он тоже мог погибнуть, а я бы сидела в трюме и ничего не ведала!»
Она вспомнила о том, что ей пришлось пережить, когда ее в подпалубной темноте швыряло из стороны в сторону и она ушибалась о какие-то перегородки и балки, когда она слушала, как ураган, словно подземное чудовище, воет и сносит все на своем пути. Порой ей казалось, что наверху никого не осталось и она единственная, кто выжил. Тогда она принималась кричать и стучать в люк, пока очередная волна не швыряла ее обратно на тюки с шерстью.
Теперь все позади. Филип сказал, что буря близится к концу, и они живы. Они оба уцелели… Какое счастье!.. Захлебываясь слезами, Анна опустилась на колени и возблагодарила Бога.
Однако радоваться было рано. Лишенный мачт, парусов и руля, корабль превратился в игрушку ветров и волн. Его несло неведомо куда, и неведомо сколько это могло продолжаться. Едва успевшие вздохнуть с облегчением после бури, люди на «Летучем» уже приходили в отчаяние от своей беспомощности перед бескрайним океаном и однообразным, вечно пустынным горизонтом.