Обрученная с вороном 1
Шрифт:
Разум Равены отказывался принять это: слезы застилали глаза, рыдания душили.
— Ты — Сапфир, Равена, — продолжал Амир. — Твой отец знал. Знал, и скрыл от меня. Но больше никто не станет у меня на пути.
Равена дернула головой, вырываясь, подалась назад, проползла немного по полу — дальше, дальше от этого страшного чужака в теле брата, — но Амир схватил ее за руку.
Охнув от боли — насколько безжалостно впились пальцы Амира в ее кожу, — Равена заметила, как его взгляд остановился на тыльной стороне ее ладони, а зеленые глаза налились темнотой.
— Это
Обручальное кольцо Клана Воронов, сделавшее ее невестой Натаниэля, — Равена лишь смутно понимала, что Амир сейчас говорит о нем. Кольцо, которое росло вместе с ней. Кольцо, которое нельзя было снять.
Амир сплел ее пальцы со своими и приник губами к внутренней стороне ее ладони. Равена дернулась от горячего прикосновения, но Амир не позволил вырваться. Глядя ей в глаза взглядом, в котором все сильнее разгоралось пожирающее пламя, он сказал:
— Все, что мне нужно, это отрубить тебе этот палец. И ты больше не будешь связана с главой Клана Воронов. Ты станешь моей, Равена. Только моей.
От его слов, от его голоса кровь стыла в жилах Равены. Она смотрела на него, и к своему ужасу понимала, что это не просто слова. Не угроза — намерение. Амир сделает, как обещает.
Ее взгляд остановился на руках Амира, и Равену затрясло. Его ладони и пальцы были испачканы кровью — кровью ее отца и матери.
В сознании Равены вдруг начал разгораться пожар. Всего лишь миг — и вот он уже бушует внутри нее. Она чувствовала жар, почти слышала треск огненных искр и могла поклясться, что ноздрей касается запах дыма.
Почему это произошло? Почему это случилось с ней? Еще сегодня утром она была счастлива. У нее была нежная матушка и добрый отец. У нее был дорогой брат, который всегда защищал ее и так часто заставлял смеяться…
Амир. В один миг он отобрал у нее все.
Горе словно отошло в сторону, уступая место другому чувству, которое сейчас сжигало ее изнутри. Боль и ярость смешались, вырвавшись на волю ненавистью. Равена с силой дернулась, высвобождая ладонь из пальцев Амира, и всем телом бросилась к кинжалу.
Амир стремительно рванулся следом, пытаясь перехватить ее, но пальцы Равены успели ухватить рукоять. Ее тело двигалось, словно подчиняясь внутренней силе, о существовании которой Равена даже не подозревала. Сжимая рукоять кинжала обеими руками, она наугад полоснула им перед собой, и ахнула, когда на ее ладонь и лоб брызнули горячие капли крови.
Пожар внутри нее вмиг утих, словно и не было. Вспышка ярости длилась лишь несколько мгновений и быстро рассеялась. Равену вновь охватил ужас, а руки, тотчас ослабевшие, отпустили кинжал — с глухим стуком он упал на пол.
Она смотрела в удивленные глаза Амира. Он держался за щеку, и сквозь пальцы его текли струйки крови.
— Ты ранила меня, Равена, — сказал Амир, и несмотря на то, что в голосе его не было гнева, Равена почувствовала, как ледяной волной на нее накатывает страх.
Она ранила Амира. А он убил ее родителей. Их родителей.
Страшный сон, от которого нет пробуждения.
Губы Равены дрожали. Пальцы дрожали.
Амир шагнул к ней. В голове Равены прозвучали его слова: «Все, что мне нужно, это отрубить тебе этот палец». В ужасе она отшатнулась и, сорвавшись с места, бросилась к двери.
Бежать! Прочь! Только не позволить ему коснуться себя! Все ее существо на миг скрутило в узел от мысли, что там, в библиотеке, остались ее родители, но Равена не могла остановиться. Страх заставлял ее мчаться изо всех сил.
Ей казалось, Амир вот-вот схватит ее, но в какой-то момент она осознала, что он не гонится за ней. Единственным ее преследователем была жгучая, истязающая ее невыносимой пыткой мысль: «Зачем? Почему Амир убил родителей? Как смог он отнять жизнь у тех, кто долгие годы был его семьей?».
Наваждение. Это просто какое-то злое наваждение. Это не может быть правдой.
Тяжело дыша, Равена добежала до конца коридора, повернула за угол, пронеслась мимо двери в столовую и, с трудом удерживая ослабевшими руками тяжелые юбки, устремилась к двери, ведущей во двор.
Когда она была уже в нескольких шагах от нее, широкие створки двери внезапно распахнулись настежь, и на пороге возник человек.
Равена ахнула и отпрянула назад, запутавшись в юбках и едва не упав. Незнакомец, преградив ей дорогу, смотрел на Равену такими же изумрудными глазами, как у Амира. Его холодный и жесткий взгляд на миг словно пригвоздил ее к полу. Она не рассмотрела его лицо и одежду, но сразу заметила отделанную золотом накидку — местное дворянство не носило накидки такого покроя, а богатые торговцы не посмели бы — золото в одежде было привилегией знати.
Этот человек был чужаком. Недолго думая, Равена бросилась обратно. В лицо ей ударил голос Амира:
— Идрус, не дай ей убежать! Но не смей навредить!
У Равены было не так много вариантов. Забежав в столовую, она устремилась к двери в кухню. В голове промелькнула мысль: кухарка и единственная оставшаяся в доме служанка, наверное, сейчас крепко спят в своих комнатах и даже не знают, что их хозяева уже мертвы.
Равена всхлипнула, глаза снова заволокло слезами, и только небеса знали, чего ей стоило в этот миг не позволить горю взять верх над ней. В этот раз ее преследовали — задыхаясь на бегу, она слышала быстрые и тяжелые шаги у себя за спиной. Человек, только что возникший на пороге дома и преградивший ей путь, был не знаком ей, но Амир не только обращался к нему по имени, но и отдавал приказы.
«Кто ты, Амир?»
Ворвавшись в кухонные помещения, Равена бросилась к маленькой узкой лестнице, ведущей на задний двор. Как часто она пряталась здесь, когда они с Амиром в детстве играли в прятки, будучи детьми? Кухарка всегда говорила Амиру: «Равены здесь не было. Нет-нет, не забегала, ищи в другом месте!», пока девочка, обняв колени, сидела мышонком на нижних ступенях. И Амир послушно уходил — то ли верил в этот маленький обман, то ли притворялся, что поверил — чтобы Равена могла гордиться тем, как хорошо она спряталась.