Обрученная смертью с драконом
Шрифт:
Боги… Сейчас кого-то заберут на жертвоприношение, если сказанное Мэггой правда. А мне остаётся просто молча наблюдать?! Но если я вмешаюсь, то последствия могут оказаться ещё хуже: наши королевства не узнают о происходящем и Тантур Дисси захватят Элементум, как это было с родиной Мэгги.
В горле стоял комок, а из глаз катились крупным градом слёзы, когда я смотрела, как одного из пленников, показавшегося мне смутно знакомым, выводят из клетки. Крупный мужчина с тёмными волосами, не характерными для аэраттцев, выделялся на фоне остальных будущих жертв для богини Ночи. Он был больше похож на военного, чем
Мы подошли к Цитадели. Как и было видно издалека, это было приземистое строение из камня черного цвета, похожего внешне на минерал аксиотер (и откуда они его столько взяли?!), с круглым куполом. Я зашла внутрь вместе с теми, кто тащил несчастного мужчину, отданного в жертву Морре.
Взглянув на пленника под другим углом я вдруг с ужасом поняла, кто он. Это был один из людей Татума — Наррет. Тот самый, которого мы отправили в Облачный Раант к моему отцу с докладом. А раз он тут, то отец ничего не знает… и не узнает, если мы с Татумом не выживем.
Внутри Цитадели был плоский камень-алтарь, как и говорила Мэгга. Сердце тревожно сжалось. Наррета уложили на спину, разрезав на нем одежду и оголив грудь. Четверо мужчин с торжественно-мрачными лицами обступили его с каждой стороны плиты. Один из них был тем, кто привёл пленников от лагеря работорговцев; остальных троих я видела впервые.
С виду все культисты казались обычными аэраттцами, светловолосыми и голубоглазыми. Ничего особенного не было в их внешности. Внезапно, один из мужчин, что стоял в изголовье алтаря, закинул голову вверх и что-то начал, судя по двигающимся губам, говорить.
Я попыталась прислушаться, но единственное, что я поняла сквозь туман провидцев, это то, что он говорил нараспев и часто повторял слово похожее на «Тенебрис». Я знаю эту руну, это значит «Тьма». Ну что ж, ожидаемо.
А ещё — его глаза в какой-то момент стали абсолютно чёрными, а лицо покрывал узор из черных линий, как это было с Татумом три дня назад. Сердце в страхе ёкнуло. Хорошо, что они меня, всё таки, не видят.
Остальные участники ритуала по очереди присоединялись к ведущему. Я следила за ними, завороженная этим мрачным зрелищем. С каждым новым голосом в плохо освещаемой чадящими факелами комнате становилось всё темнее.
На стенах, одновременно с началом ритуала, начал появляться замысловатый узор, мерцающий мертвенно-фиолетовым цветом. По четырём сторонам по очереди зажигались руны «Жертва», «Тьма», «Возрождение», «Время».
В момент, когда загорелась последняя руна, ведущий ритуала занёс над грудью игнийца клинок из аксиотера, судя по его внешнему виду. Что же делать?! Как я могу просто смотреть?! Но я не должна вмешиваться, иначе опять застряну тут и никто уже меня не спасёт. Или… да к Морре это всё, не могу я смотреть, как убивают Наррета!
Я рванула вперёд, вытягивая руки в надежде попытаться остановить это жуткое действо. И тут ведущий ритуал резко вонзил кинжал в грудь игнийца, одновременно посмотрев мне прямо в глаза.
– Ну как, принцесса, тебе
Разум отсановил мое тело, как будто налетела на стену. Мысленно я вылила на себя ушат ледяной воды. Что я делаю?! Стоп, Алесса. Не глупи. Кто дважды наступает на одни и те же грабли? Между тем, по ритуальному кинжалу из вздымающейся груди Наррета поднимались фиолетовые линии узора, подобно тому, что был на стенах.
– Чего же ты остановилась? — мерзко усмехаясь проговорил Шэд. Вот странно, тела разные, а эта жуткая ухмылка у всех его оболочек одинакова. — Видишь, он ещё не мертв. Кинжал медленно высасывает его жизнь. Ну же, вмешайся, принцесса. Вытащи кинжал, — Шэд специально говорил с длинными паузами, приковывая моё внимание. — Если ты сможешь это сделать, клянусь нашей Матерью Тенебрис, я сохраню жизнь этому мужчине.
Я молчала, стоя неподвижно.
— Как только кинжал целиком засветиться фиолетовым, его душа будет навсегда отдана Морре. Ты же не хочешь этого? — продолжил Шэд уговаривать меня жутким, вкрадчивым голосом.
Прости, Наррет, я не знаю как тебя спасти, не поставив под удар всю миссию. Слезы вновь потекли ручьём. Может быть мне опасно даже говорить с Шэдом? Может быть он не видит меня, на самом деле, или не может тронуть, пока я не начну с ним взаимодействовать? Я отругала себя за трусость. Может у меня действительно есть шанс?
Вдруг от тела Наррета отделилась белая, тускло светящаяся аура, и встала напротив меня через алтарь от тела мужчины. Краем сознания я поняла, что это, видимо, душа игнийского солдата. Он печально смотрел на своё тело, а по светящейся оболочке от земли вверх расползался темный узор. В местах, где появлялась тьма, свет его души исчезал.
Кинжал светился всё сильнее. Я стояла в безмолвии не зная, как мне поступить. Проклятый приспешник Морры подливал масла в огонь.
– Ну же, принцесса, ты что струсила? Ты не узнаешь этого мужчину? Я напомню. Это же слуга твоего женишка, Наррет. Мы не успели отследить вас с принцем, но его поймали. Я знаю, что вы ошиваетесь где-то рядом, раз ты тут, — отвратительная улыбка не сходила с искаженного тьмой лица. — Ты позволишь этому человеку вот так умереть? Его душа навсегда уйдёт из этого мира и никогда уже не возродиться, если ты меня не остановишь.
Я плакала, но молчала. Подняв глаза, я встретилась взглядом с Нарретом. Он мне печально улыбнулся и тихо, будто из соседней комнат произнёс.
— Не стоит, принцесса, не вмешивайся, даже если можешь. Не плачь, я готов за принца отдать жизнь! Не поддавайся на его уговоры, для меня всё равно все кончено. Эти ублюдки не отпустят меня. Вернись к Татуму и передай ему всё, что видела. Это сейчас важнее всего. Никто кроме вас четверых не знает, что происходит.
Нас четверых… а ведь Наррет не знает, что произошло с Мэггой. А если Шэд и до них с Борвом добрался? Тогда мы с Татумом действительно единственные во всем Элементуме знаем, что происходит.