Обрученные зверем
Шрифт:
— Не выйдет. Я бы тебя возненавидела и не простила. Не люблю модифицированных.
— Меня полюбишь, — пообещала галлюцинация, продолжая ощупывать.
— Я сбежала, — сообщила ему неожиданно весело. Хотела рассмеяться, но в горле так пересохло, что был риск снова раскашлялся. — Обманула и сбежала.
— Сбежала, — согласился Омару, тревожно изучая моё лицо. — Ты горишь.
— Да, жарко.
— Надо что-то делать.
— Спать хочется, — сообщила ему, чувствуя, как сознание медленно начало уплывать, даря долгожданное
— Мари!
Меня схватили за плечи и хорошенько тряхнули.
— Не смей отключаться! Не смей!
— Будь хорошей галлюцинацией, — несвязно прошептала в ответ. — Исчезни. Мне и так плохо.
— Мари!
Какой-то этот модифицированный чересчур реальный. Пальцы слишком болезненно сжали плечи, и мужчина прорычал так, что уши закладывать начало.
— Произнеси моё имя, — потребовал Омару неожиданно.
— Не хочу.
— Мари, позови меня по имени!
— Отстань. Это слишком личное. Я знаю, — покачала головой, пытаясь вырваться и наконец уснуть. — Особенно для чистокровных, как ты. Нет, я даже с собственной фантазией не буду играть в эти игры.
— Мари! Имя! Это важно!
— Вот пристал.
— Мари!
— Скажу — отстанешь?
— Скажешь — станет легче, — пообещал Омару спустя пару секунд.
— Ладно, — прохрипела я. — Стив. Дов…
Договорить я не успела.
Только произнесла его имя, как меня вдруг притянули к себе и поцеловали.
Вроде просто поцелуй… только очень реальный. Слишком реальный! Неправдоподобно! Это значит, всё по-настоящему и оборотень не плод моего разбушевавшегося сознания?
Но испугаться я не успела. Буквально доля секунды, и тело пронзила боль.
— 39-
Она была не точечной, сосредоточенной в одном месте, как если бы меня ударили или, скажем, укусили. Боль была обширной, охватившей всё тело разом. От макушки до кончиков пальцев. Такое ощущение, что даже волосам и ногтям было больно, такой сильной она была.
Стремительная, колючая, она раскалённым пламенем пробежалась по венам и сосудам, сжигая всё на своём пути, ставя печать на застывшем на мгновение сердце.
Я выгнулась дугой и забилась в чужих руках, раскрыв рот в безмолвном крике. Глаза открылись сами, устремившись в низкий потолок. Но я его не видела, лишь туман, непонятные ярко-красные всполохи в непроглядной белой пелене.
А рядом, на краешке сознания, чужой то ли рык, то ли стон. Болезненный, с трудом сдерживаемый.
Ему тоже больно.
Возможно, даже больнее, чем мне сейчас. И пальцы до синяков сжимают предплечья.
Я чувствую это сквозь огонь безумия, который исчез так же быстро и резко, как и появился. Хотя, казалось бы, в этом состоянии я должна сосредоточиться лишь на своих ощущениях и не думать о чужих. Но мы связаны. Крепко, какими-то неведомыми путами, обволакивающими наши тела. Я понимаю это так отчётливо и ясно, что даже не думаю возражать.
Всё
Эта тишина и пустота оглушает сильнее самого громкого крика.
Я всё ещё дрожала, падая на неудобный диван, с хрипом дыша и с трудом удерживаясь на краешке сознания. И это ощущение перемен, непонятных, неопределённых, било по нервам.
Мужчина застыл перед диваном на коленях, прижимаясь лицом к моему животу и свесив руки-плети вниз.
Да, ему больно. Как и мне. Не знаю, что Омару сейчас сделал, но последствия этого поступка мы разгребали вместе.
Сердцебиение успокаивается, а вместе с ним выравнивается дыхание. Но возвращаться в настоящее не хочется. Не хочется думать о том, что модифицированный нашёл и сбежать больше не получится, не хочется смотреть ему в глаза и ждать следующего шага. Не хочется знать, что он только что со мной сделал.
Лучше полежать. Вот так. В тишине, нарушаемой лишь нашим рваным дыханием. Ощущая его тепло у живота. Небольшое давление, когда Стив (смысла не называть его имя уже нет никакого) приподнял руки, касаясь моего тела, скользя по рукам и бёдрам, чуть усиливая нажим.
Страха не было, как и отвращения. Но и остальные чувства молчали.
Я слишком устала. Так хочется провалиться в сон и всё забыть. Очнуться у себя в квартирке и понять, что всё это лишь затянувшийся кошмар. Не было клуба «Полуночница», Стива и этого непонятного побега. Тайны так и остались тайнами. Оказывается, незнание — это благо.
Но не выходило.
Стив выпрямился, и животу сразу стало холодно и неуютно. Я даже зябко повела плечами. Модифицированный продолжал сидеть на полу и смотреть на меня. Его взгляд я чувствовала кожей и еще сильнее зажмурилась, отчаянно цепляясь за усталость.
Ласковое прикосновение к щеке. Почти невесомое, незаметное, но я отреагировала на него слишком бурно, вздрагивая и закусив губу.
Пальцы коснулись скул, неровно провели по подбородку и исчезли, оставив после себя огненный след.
А вот взгляд остался.
Тишина. Уж лучше бы Омару сказал что-нибудь. Накричал на меня, начал угрожать. Что угодно, но только бы не молчал.
Так проходит пять, десять, двадцать секунд. Минута напряженного молчания и непонятного взгляда.
Конечно, я не выдержала, села рывком, потирая раскрасневшееся лицо.
Болезни как не бывало, даже остаточных симптомов, и дышать было легко и свободно, давление на грудную клетку исчезло.
Повернулась, неосознанно принимая позу мыслителя: нога согнута в коленке, в которую упирается локоть, а рука тем временем удерживает чуть наклоненную голову.
Цвет глаз модифицированного снова поменялся. Я видела его светло-карим, золотисто-желтым, янтарным. А сейчас это было какое-то хаотичное сплетение золота и серебра. Словно взяли две краски — золотую и серебряную — и соединили, но не размешивали.