Обрыв
Шрифт:
Она сделала движение.
– Оставим это. Ты меня не любишь, еще немного времени, впечатление мое побледнеет, я уеду, и ты никогда не услышишь обо мне. Дай мне руку, скажи дружески, кто учил тебя, Вера, – кто этот цивилизатор? Не тот ли, что письма пишет на синей бумаге!..
– Может быть – и он. Прощайте, брат, вы кстати напомнили. Мне надо писать…
– И вот счастье где: и «возможно» и «близко», а не дается! – говорил он.
– Вы можете быть по-своему счастливы и без меня, с другой…
– С кем, скажи! Где они, эти женщины!..
– А те, кто отдает внаймы сердце на месяц, на полгода, на год, –
– И ты не веришь мне, и ты не понимаешь! Кто же поверит и поймет?
Он задумался, а она взяла бумагу, опять написала карандашом несколько слов и свернула записку.
– Не позвать ли Марину? – спросил он.
– Нет, не надо.
Она спрятала записку за платье на грудь, взяла зонтик, кивнула ему и ушла.
Райский, не сказавши никому ни слова в доме, ушел после обеда на Волгу, подумывая незаметно пробраться на остров, и высматривал место поудобнее, чтобы переправиться через рукав Волги. Переправы тут не было, и он глядел вокруг, не увидит ли какого-нибудь рыбака.
Он прошел берегом с полверсты и наконец набрел на мальчишек, которые в полусгнившей, наполненной до половины водой лодке удили рыбу. Они за гривенник с радостью взялись перевезти его и сбегали в хижину отца за веслами.
– Куда везти? – спросили они.
– Все равно, причаливайте, где хотите.
– Вон там можно выйти, – указывал один.
– Вон-вось где: тут барин с барыней недавно вылазили…
– Какой барин?
– Кто их знает! С горы какие-то!
Райский вышел из лодки и стал смотреть.
«Не Вера ли?» – думал он.
Если она – он сейчас узнает ее тайну… У него забилось сердце. Он шел в осоке тихо, осторожно, боясь кашлянуть…
Вдруг он услышал плеск воды, тихо раздвинул осоку и увидел… Ульяну Андреевну.
Она, закрытая совсем кустами, сидела на берегу, с обнаженными ногами, опустив их в воду, распустив волосы, и, как русалка, мочила их, нагнувшись с берега. Райский прошел дальше, обогнул утес: там, стоя по горло в воде, купался m-r Шарль.
Райский, не замеченный им, ушел и стал пробираться, через шиповник, к небольшим озерам, полагая, что общество, верно, расположилось там. Вскоре он услыхал шаги неподалеку от себя и притаился. Мимо его прошел Марк.
Райский окликнул его.
– А, здравствуйте, – сказал Волохов, – от кого вы тут прячетесь?
– Я не прячусь… иначе бы не остановил вас.
– Да вы не от меня прячетесь, а от кого-нибудь другого. Признайтесь, вы ищете вашу красавицу сестру? Нехорошо, нечестно: проиграли пари и не платите…
– Вы почем знаете, что она здесь?
– Я пошел было уток стрелять на озеро, а они все там сидят. И поп там, и Тушин, и попадья, и… ваша Вера, – с насмешкой досказал он. – Подите, подите туда.
– Я не хочу, я не туда шел.
– Не стыдитесь меня, я все вижу. Вы хотели робко посмотреть на нее издали – да? Вам скучно, постыло в доме, когда ее нет там…
– Какой вздор! я просто гулял…
– Давайте триста рублей!
Райский пошел опять туда, где оставил мальчишек. За ним шел и Марк. Они прошли мимо того места, где купался Шарль. Райский хотел было пройти мимо, но из кустов, навстречу им, вышел француз, а с другой стороны, по тропинке, приближалась Ульяна Андреевна, с распущенными, мокрыми волосами.
Оба хотели спрятаться, но Марк закричал
– Charme de vous voir tous les deux! [156] честь имею рекомендоваться!
M-r Шарль вышел из-за кустов.
– Monsieur Райский! Monsieur Шарль! – представлял насмешливо их Марк друг другу.
– Ульяна Андреевна! пожалуйте сюда, не прячьтесь! ведь видели: всё свои лица, не бойтесь!
– Никто не боится! – сказала она, выходя нехотя и стараясь не глядеть на Райского.
– И оба мокрые! – прибавил Волохов.
156
Очень рад видеть вас обоих! (фр.)
– Самый неприятный мужчина в целом свете! – с крепкой досадой шепнула Ульяна Андреевна Райскому про Марка.
– Ну, прощайте, я пойду, – сказал Марк. – А что Козлов делает? Отчего не взяли его с собой проветрить? Ведь и при нем можно… купаться – он не увидит. Вон бы тут под деревом из Гомера декламировал! – заключил он и, поглядевши дерзко на Ульяну Андреевну и на m-r Шарля, ушел.
– Il faut que je donne une bonne lecon а ce mauvais dr^ole! [157] – хвастливо сказал m-r Шарль, когда Марк скрылся из вида.
157
Придется хорошенько проучить этого негодяя! (фр.)
Потом все воротились домой.
– Ну, вот, я тебе очень благодарен, – говорил Козлов Райскому, – что ты прогулялся с женой…
– На этот раз благодари вот monsieur Шарля! – сказал Райский.
– Merci, merci, monsieur Charles! [158]
– Bien, tr`es bien, cher coll`egue! [159] – отвечал Шарль, трепля его по плечу.
XXI
Райский пришел домой злой, не ужинал, не пошутил с Марфенькой, не подразнил бабушку и ушел к себе. И на другой день он сошел такой же мрачный и недовольный.
158
Спасибо, спасибо, господин Шарль! (фр.)
159
Хорошо, очень хорошо, дорогой коллега! (фр.)
Погода была еще мрачнее. Шел мелкий, непрерывный дождь. Небо покрыто было не тучами, а каким-то паром. На окрестности лежал туман.
Вера была тоже не весела. Она закутана была в большой платок и на вопрос бабушки, что с ней, отвечала, что у ней был ночью озноб.
Посыпались расспросы, упреки, что не разбудила, предложения – напиться липового цвета и поставить горчичники. Вера решительно отказалась, сказав, что чувствует себя теперь совсем здоровою.
Все трое сидели молча, зевали или перекидывались изредка вопросом и ответом.