Обрыв
Шрифт:
Видео закончилось.
– Знаешь, Ирина Асмус была, кроме того, что воздушной акробаткой, еще и первой в Советском Союзе женщиной-клоуном. Клоунесса Ириска, - сказал Гордей непривычно задумчивой Алисе.
– Самый известный ее номер назывался "Да будет свет!". Веселым его, правда, не назовешь. Она бегала по манежу, дула на прожекторы, и зал погружался в темноту, на манеже оставалась одна свеча, и та вот-вот должна была погаснуть. Тогда Ириска согревала огонёк своим дыханием, и постепенно он оживал, а за ним - и огни цирка. Клоунесса брала свечу и уходила за кулисы.
Гордей придвинулся к Алисе поближе, и ему
О замыкании он вспомнил на следующее утро, когда Патиссон огорошил его новостью, взбудоражившей весь цирк, - на стройке в одном из спальных районов города нашли мертвым, с разбитой головой, электрика Алексея.
***
– Что он делал на стройке?
– ошарашено спросил Гордей.
– Жил там неподалеку, домой, видно, шел, будучи в сильном подпитии. Раньше-то он не особо по этому делу, - Патиссон щелкнул себя по горлу, - но в последнее время... Говорят, забрел на стройку и свалился головой вниз в яму на бетонную балку.
– Клоун вытащил откуда-то из глубин своих необъятных шаровар плоскую металлическую фляжку, открыл ее и протянул Гордею.
– Вкусишь?
Гордей помотал головой.
– Ну, а я приму. За упокой грешной Лехиной души.
Патиссон сообщил также, что в цирк пришла полиция и всех опрашивает - когда Алексей вчера ушел с работы, с кем ушел, часто ли выпивал...
"Он вчера хотел мне что-то сказать, - думал Гордей.
– И выбрал для этого момент, когда нас с ним никто не видел. Я обещал ему вернуться в цирк, но он не стал меня ждать и ушел, а потом бац - и его нашли с разбитой головой. Совпадение? Еще и это замыкание на видео... Чья то была спина? Алексея?"
Не успел он переварить это известие, как смартфон возвестил о том, что пришла эсэмэска. "Нужен эсклюзив? Жду в тигрятнике в 19.00", - прочел Гордей. Номер скрыт.
"Ну, Леночка!
– подумал он.
– Ну, конспираторша! Не наигралась в детстве в шпионские игры".
Четвероногие артисты обитали в большом, разделенном на отсеки, помещении, до которого нужно было долго идти по коридорам первого этажа. Гордей один раз уже ходил туда, - Ланской показывал журналисту своих хищников "в домашней обстановке". Гордей думал, что запомнил дорогу, но, видимо, переоценил свои способности к "охоте на лис". Он минут двадцать блуждал по полутемным закоулкам, а последние метры шел практически наощупь, ориентируясь на свет, пробивающийся из-за приоткрытой двери тигрятника. Гордей с опаской заглянул в щель.
– Лена! Вы здесь?
Тишина. Гордей бочком протиснулся в дверь и сделал пару шажков.
– Лена, это не очень удачная шутка!
"Попадись ты мне только, - подумал он, - испытание вздумала устраивать, что ли?!"
Дверь за его спиной гулко захлопнулась.
В тигрятнике стояло несколько больших клеток на колесиках, за толстыми прутьями расхаживали тигры. Увидев чужака, они заволновались и начали порыкивать, обнажая огромные клыки.
– Тише, киски, тише, - примирительно произнес Гордей, чувствуя, как внезапно взмокли подмышки и по спине потек противный холодный ручеек, - не стоит беспокоиться, я сейчас уйду. Хорошие котики, хорошие...
Он попятился, уперся спиной в дверь и нажал на нее. Дверь не поддавалась. Гордей повернулся и начал
Он медленно оглянулся и увидел в двух метрах от себя тигра. Боковым зрением Гордей заметил открытую дверцу клетки, из которой животное, очевидно, и вышло. Видимо, кто-то заранее откинул щеколду. Зверь смотрел на человека тяжелым немигающим взглядом.
– Ты ч-чего?
– запинаясь, выговорил Гордей.
– Ты з-зачем?!
Тигр, застыв на месте, не сводил с Гордея глаз - желтых, сверлящих насквозь, буравчиков.
Гордей в два прыжка пересек пространство, отделявшее его от пустой клетки, и взлетел на ее крышу, по дороге прихватив какую-то палку, которая оказалась шваброй.
– Что, съел?
– он погрозил тигру шваброй.
– Матрас с хвостом! Не сдамся без боя!
Переведя дух, Гордей с тоской посмотрел на выроненный в момент прыжка смартфон.
Тигр обнюхал гаджет, фыркнул, подошел к клетке, на которую забрался Гордей, встал на задние лапы, переднюю вытянул, ударил ею по прутьям так, что клетка затряслась, выпустил когти и попытался достать ими строптивую добычу. Гордей отполз подальше от когтистой лапы, но поля для маневра у него практически не оставалось.
"Сегодня понедельник, представления нет, сюда могут придти только завтра, - он удивился своей способности соображать, - хорошо еще, что тигры не могут лазать, как обезьяны... Или могут?!"
И тут в тигрятнике погас свет.
Как там в книжках пишут, - "вся жизнь пронеслась перед глазами"? Дурят! Ничего не проносится, только во все внутренности заползает густой липкий страх...
Гордей не знал, сколько прошло времени - пять минут, полчаса или целая вечность, прежде чем свет зажегся снова.
– Твою мать, шо тут такое?! Султан, на место! На место, кому говорю! Ба, знакомые лица! Писатель, ты живой там? Слазь! Ты как сюда попал? Шо, Егорыч опять двери не закрыл? Ох, уволят мужика...
Служащие, которые пришли убираться в тигрятнике, загнали тигра в клетку, помогли Гордею спуститься, подобрали и сунули ему в руки телефон.
– Это ты Султана выпустил?
– Гордей из последних сил замотал головой.
– Назад-то дойдешь?
Когда он добрел до фойе и повалился на диванчик, пришла новая эсэмэска.
"Не лезь не в свое дело!"
***
"Цирк какой-то!" - подумал Гордей. Загадочное предупреждение его не испугало - скорее, раззадорило. Оно означало, что расследование продвигается в правильном направлении. Правда, ему самому казалось, что он ходит кругами, не приближаясь к разгадке, но, возможно, со стороны виднее? Впрочем, быть может, не испугался Гордей просто потому, что за полчаса в тигрятнике отбоялся на пять лет вперед.
Утром он поехал на встречу с Эльвирой Мелешко. Эльвира проходила реабилитационный курс в санатории за городом. Гордей был рад возможности вырваться на природу, он любил начало мая, когда тепло, но не жарко, и листва пышная и зеленая, а не пыльная и уставшая, как в разгар душного лета. За городом прелесть майского утра куда ощутимее, чем в бетонно-стеклянных джунглях. Гордей с удовольствием вел машину, наслаждаясь зеленеющей травкой и блистающим солнышком, но по мере приближения к цели поездки все больше задумывался о том, как начать разговор с Элей, чтобы она не обиделась и не замкнулась в себе.