Обрывистые берега
Шрифт:
Забыв о том, что читать чужие письма неприлично, Валерий развернул записку и прочитал ее. Вначале ничего не понял и, только перечитав вновь, догадался, что Эльвира в день его выхода из тюрьмы, пока он ходил в магазин, успела прочитать одну из подглавок диссертации отчима. Но где она, эта подглавка, в которой он позорит и оскорбляет мать и его, Валерия?
Эту подглавку долго искать не пришлось. Подчеркнутые в записке Эльвиры два слова "Святая ложь" сразу же бросились в глаза в одной из разложенных на столе главок диссертации. Валерий на всякий случай закрыл коридорную дверь на цепочку, прошел в свою комнату и принялся читать подглавку диссертации отчима.
Уже с первых строк текста Валерий понял, чем была так обеспокоена и встревожена Эльвира, когда он вернулся из магазина с покупками.
"…Когда ребенок подрастает
Строчки текста прыгали и сливались в темные полоски о залитых слезами глазах Валерия. Страницы текста дрожали в его руках. Он читал дальше. Читал… "Про меня… Про маму… Все тут про нас… Да за что же ты так нас?!"
Пошла уже четвертая страница подглавки, и в каждой строке Валерий видел себя и мать.
"…В продолжительной, глубоко искренней беседе этот несчастный юноша (назовем его Сергеем Н-овым), содержащийся под стражей в одной из тюрем Москвы, поведал мне свою горькую биографию. Он рассказал мне о том, что, когда ему было года три или четыре, мать впервые открыла сыну тайну его рождения. В слезах она рассказала сыну о том, что его отец был известный в стране летчик-испытатель боевых самолетов и что во время испытания одной из марок новейших истребителей он не вышел из пике и разбился вместе с самолетом. Останки летчика-героя были захоронены на городском кладбище Воронежа. Мать была достаточно предусмотрительна и, учитывая, что ее ложь может быть раскрыта, когда сын вырастет, в отцы нашла ему своего однофамильца, когда была в служебной командировке в Воронеже и на местном городском кладбище случайно набрела на могилу покойного однофамильца. Ее расчет был верен. Сын поверил в эту легенду. А когда ему исполнилось одиннадцать лет, он одни, тайком, на товарняке доехал до Воронежа и нашел могилу отца. Все совпадало с рассказом матери: летчик-испытатель, год и месяц гибели… Когда юноша рассказывал мне о том, какую радость он испытал, когда нашел могилу отца, то на глазах его выступили слезы. С этого момента мальчишка уверовал, что он не дитя "свободной любви" (в Сибири их оскорбительно кличут "суразом"), а сын летчика-героя. Не было ни одних летних каникул, чтобы мальчишка не навещал могилу отца. Сажал на ней цветы, красил металлическую ограду, а для себя твердо решил: как вырастет, так поступит в авиационное училище и станет военным летчиком. Но все это рухнуло, когда в одно из посещений воронежского кладбища Сергей Н-ов, которому уже исполнилось шестнадцать лет, у памятника "отца" встретил настоящих, родных детей и вдову погибшего летчика. Материнская легенда лопнула как радужный мыльный пузырь. На мой вопрос: "Как ты после этого относишься к своей матери?" — он ответил: "Я ненавижу свою мать! Этого я ей никогда не прощу! Это она сделала меня таким, какой я есть сейчас". Я не стал расспрашивать юношу о совершенном им преступлении, так как перед беседой с ним я подробно познакомился с уголовным делом, в котором он проходил как соучастник ограбления квартиры.
В беседе со следователем мной было выяснено, что за совершенное преступление Сергей Н-ов получит большой срок лишения свободы, так как ограбление квартиры было связано с нанесением телесного повреждения жертве преступления.
Позже я косвенно познакомился с личной биографией матери юноши. По свидетельству людей, знающих ее жизнь в последние двадцать лет, это была девица нетвердого поведения, друзей и партнеров меняла чуть ли не каждый курортный сезон. Позже она одумалась, не раз кляла себя за свое легкомыслие, но ничего уже поправить было нельзя.
Таких случаев "святой лжи",
Интересен в этом плане и другой случай, который можно считать типическим, коль мы заговорили о так называемой "святой лжи" в свете проблемы воспитания ребенка в семье правдой…" Слово "правдой" было подчеркнуто.
Дальше диссертант описывал другой случай родительской лжи, которая привела пятнадцатилетнюю дочь к тому, что, бросив школу, она стала "дитём улицы" и в шестнадцать лет забеременела. И тоже в свидетельстве о рождении у девушки в графе "отец" стоял прочерк.
Валерия всего трясло. Больше он читать не мог. О нем все уже было сказано. Они с матерью оба были утоплены в омуте зловонных помоев. "За что?.. За что он нас так?!.
– бился в голове один и тот же вопрос. — Что плохого ему сделала мама? И на такое позорище!.. — Валерий вспомнил, что в одном из пунктов издательского договора в графе "тираж" стояла цифра "100000". — И эта хула должна быть публично обнародована тиражом в сто тысяч экземпляров? "
Вспомнился и текст телеграммы: "Подонок видел ломбардные квитанции могут быть неприятности".
Радость, с какой он как на крыльях вылетел из прокуратуры и несколько дней чувствовал себя самым счастливым человеком на свете, была убита тем, что он узнал сегодня, прочитав подглавку диссертации Яновского и его телеграмму своей любовнице.
Первый раз Валерий почувствовал, что ему нечем дышать. Не находя себе места, не зная, что предпринять, чтобы все, что он только что прочитал, никто не узнал, он, как раненая птица, заметался по квартире. Вышел на балкон, подставил грудь ветру, закрыл глаза. Страшная мысль пронзила мозг Валерия: "Восьмой этаж… Всего три секунды падения — и все муки оборвутся разом". Но тут же перед глазами всплыло лицо матери и ее слова, сказанные перед тем, как он вчера покинул палату: "Сынок, я знаю, ты ни в чем не виноват. Я перед тобой виновата. Но ты уж прости меня. Я поправлюсь, если ты простишь меня…"
"Нет, я не допущу, чтобы я убил маму. Я должен помочь ей!.. Я должен защитить ее от этого подлеца!.. Без моего вмешательства он сведет ее в могилу".
Валерий открыл глаза. Внизу по дворику разноцветной цепочкой, держа друг друга за руки, шли детсадовские дети. Щебетание их голосов напоминало гомон воробьиной стаи при первой весенней капели. На крайней скамье дворового скверика сидел дядя Сеня, попыхивая своей трубкой. "Подонок, подонок… — пульсировало в голове Валерия оскорбление. — Нет, такое нельзя прощать".
То, что Валерий увидел в следующую минуту, опалило его мозг словно огнем. Из темно-вишневых "Жигулей", остановившихся в глубине двора, вышли двое: Яновский и девушка, с которой он столкнулся, когда она вышла из ванной. Ее золотистая копна волос и тонкая, стройная фигура бросились в глаза своей витринной красотой и плавным изяществом движений. "Это ей написана телеграмма, — мелькнуло в голове Валерия. — Оксана… Дочь научного руководителя". Девушка зачем-то открыла багажник и что-то искала в нем, а Яновский стоял рядом и что-то говорил ей, нервно жестикулируя. "Нет!.. Все не так просто, Альберт Валентинович!.. Легкий путь ты избрал в науку. А я помешаю тебе!.. А там посмотрим, чья возьмет!.." Валерий метнулся в кабинет, сгреб в одну груду главы диссертации, положил на верх стопы раздел, который он только что читал, и кинулся на балкон.
— Дядя Сеня! — крикнул он во весь голос дворнику. — Ты, кажется, собираешь макулатуру? — Валерий видел, что Яновский и его любовница, отделившись от машины, со свертками и сумками в руках шли по двору по направлению к их подъезду. — Собираешь или не собираешь? — Валерий знал, что дворник уже много лет собирал макулатуру и уже имел небольшую библиотеку переводных приключенческих романов, которые он копил в дар своей подрастающей внучке.
— А ты что, не знаешь?.. — пробасил снизу дворник. — Уже три года собираю.