Общество любительниц плавания имени Дж. М. Барри
Шрифт:
– Со всеми вытекающими последствиями? – завершила Шерон.
Джой кивнула.
– А ваши сослуживцы знали?
– Нет. Наверное, некоторые подозревали, что кое-что происходит. Одна из секретарш, главная офисная сплетница, в апреле видела нас вместе в ресторане, а вскоре после этого мы и расстались.
– Потому что он не хотел, чтобы о ваших отношениях знали? – уточнила Шерон.
– Так он сказал. Сказал, это обернется неприятностями для него и настоящей катастрофой для меня. Ну а через несколько недель я узнала, что он уже месяцев восемь-девять встречался с одной женщиной из Хэмптонса.
– Не
Джой покачала головой, вдруг почувствовав себя ужасно несчастной, заново ощутив все, что пережила тогда: недоумение, нежелание смотреть правде в глаза, смятение, боль. Мысленно Джой вновь увидела себя рядом с Алексом: как они уехали в отпуск на Нантакет, катались на лыжах в Вэйле, готовили у нее папарделле, а у него, в его квартире на Западной Сентрал-Парк, занимались любовью. Она молчала несколько минут. Шерон пила кофе, с сочувствием поглядывая на подругу:
– Ты его любила, да?
Джой вернулась в реальность. И тут, к своему же удивлению, вдруг разрыдалась. Роняя горючие слезы, она закивала:
– Я была такой дурой!
– Не была ты дурой, – негромко проговорила Шерон, пододвигая поближе свой стул и обнимая подругу за плечи. – Ты была готова раскрыть ему душу. Это он полный дурак!
Джой помотала головой, пытаясь совладать со слезами.
– Еще какой дурак! – настаивала Шерон. – Просто идиот. И будет жалеть об этом до конца своих дней.
– Сомневаюсь, – прошептала Джой.
– А я не сомневаюсь, – решительно отрезала Шерон.
Они немного посидели молча. Шерон придвинула Джой плошку с колбасками, но Джой покачала головой. Она и так уже съела больше, чем следовало.
– Не хочешь пробежаться? – спросила Шерон. – Чтобы сдуло всю эту паутину. Почувствовать твердую почву под ногами?
Джой пожала плечами. Шоколадная колбаска свинцовым грузом лежала в желудке, Джой вдруг снова охватила усталость. Ей ничего не хотелось – просто сидеть и горевать.
– Пойдем, – предложила Шерон. – Это же главное для тебя лекарство.
– Я хочу лечь.
– А вот этого я тебе точно не позволю! – твердо заявила Шерон.
Глава шестая
Послеполуденное солнце низко висело в небесах, заливая неземным, молочным светом сад Шерон. Вьющиеся растения таких оттенков, каких Джой никогда не видела раньше, хватались своими гибкими пальцами за раму двери, за забор, обрамляли окна листьями пронзительно-бордового, зеленого, золотистого тонов. Этот мир поразительно отличался от того, который она оставила дома, это был настоящий рай, наполненный ароматами сосен, орхидей и нежных зимних роз.
Ветер приносил с собой бодрящий запах свежести. Джой побежала сразу, как только сошла с мощенной плиткой дорожки, ощутила, как в горло проникает леденящий холод, и представила себе, как этот холодный, свежий воздух очищает все ее тело. Воздух казался невероятно чистым, как будто она глотала насыщенную кислородом воду из горного источника, прошедшую сквозь толщу земли. Она даже подумала: а вдруг ее организм слишком привык к загазованному воздуху Нью-Йорка и отрицательно отреагирует на чистоту и свежесть. Но, ускоряя бег, Джой ощущала лишь прилив энергии и ясности.
Она пересекла несколько проселочных дорог,
Одиночество поначалу даже смущало ее. Хоть криком кричи, никто не услышит. Однако пока Джой бежала дальше, ее охватывало радостное ощущение полной свободы. Можно делать все, что захочешь. Можно петь во все горло какую-нибудь глупую песенку, и никто не посмотрит с недоумением. Если бы она осталась в Нью-Йорке, то никогда не испытала бы ничего подобного.
Пейзаж, как будто компенсируя полное отсутствие людей, поражал великолепием. По мере того как солнце клонилось к горизонту, мелькая между деревьями, каждое поле, каждое растение, каждый танцующий ручеек вырисовывались под лазурным небом все четче и четче. Темно-зеленые поля сменились кукурузно-желтыми, желтые уступили место широким квадратам вспаханной земли. Большие, величественные деревья стояли на часах по кромке полей, и хотя ветки были голые, стволы ослепляли всеми оттенками коричневого, алого и серебристого, увитые цветущими и в холоде лозами. Просто поразительно – столько красок среди зимы. Необъяснимое решение Шерон покинуть Нью-Йорк ради холмов Котсуолдса начало обретать смысл. Этот уголок мира был по-своему прекрасен.
Добежав до окраины городка, Джой сбавила темп, чтобы отдышаться. Никаких сомнений – она попала во временную петлю. В конце того переулка, где стоял дом Шерон, она повернула направо у красной телефонной будки, затем, у березовой рощицы, налево. После чего неспешно двинулась по главной, как ей показалось, улице городка, такой же оживленной, как беговая дорожка в Центральном парке в три часа ночи.
По обеим сторонам дороги – хотя не каждый назвал бы ее так – возвышались старые каменные стены. Некоторые крошились, некоторые были недавно отремонтированы, без сомнения, руками местных умельцев. Дома и амбары напоминали сказочные домики. По мере приближения к центру городка вытянутые коттеджи сменялись домами под тростниковыми крышами, с верандами и неизменным сараем для инструментов в садах.
Ей попалась маленькая почта, выстроенная из камня, и здание, похожее на старинную гостиницу, с надписью «Водокачка» на вывеске. В свете догоравшего солнца Джой успела разглядеть сквозь окна в свинцовых переплетах лица людей внутри, залитые мерцающим светом свечей. В воздухе стоял пряный, сладковатый запах горящих поленьев, жареного мяса и глинтвейна. Джой даже захотелось остановиться, войти в маленький идиллический паб, взять порцию коньяка и посидеть у камина с бокалом в руке.
Она замедлила шаг, удивляясь, как много совершенно незнакомых людей приветствует ее: они приподнимали шляпы, взмахивали тростями и провожали благодушными взглядами. Кажется, их завораживал вид незнакомки, вышедшей на пробежку в прохладный день. Как забавно, подумала она, оказаться в таком месте, где новое лицо производит едва ли не фурор. В Нью-Йорке это просто чудо – встретить знакомого возле своего квартала.