Obscura reperta [Тёмные открытия]. Игра в роман. Часть 2. Чувство судьбы
Шрифт:
«Конечно! Как же просто!»
– Присядьте, Марк! – Роланд увидел, что Патрик встревожено выглянул из кухни. – Патрик, дорогой мой, пожалуйста, сделайте нам с Марком кофе! – Ему было жаль старика, которому сегодняшнее заполошное утро явно давалось тяжело.
– Эту могилу раньше уже раскапывали, так ведь?
– Да, мсье Роланд.
– Вы принимали в этом участие?
– Да.
«Один есть!»
– И Бернар, верно? – Марк кивнул. – И кто еще?
– Был мсье Морель.
«Все в сборе!»
– Что-то
– Не знаю, мсье.
– Он живет в нашем городе? Вам это неизвестно?
– Нет.
– Хорошо, расскажите, что тогда происходило.
– Ваш отец хотел выкопать там бассейн, а когда рабочие наткнулись на плиту, они сказали, что здесь могила, и копать они не будут. Мсье Бернар стал расспрашивать меня, но я об этом ничего не знал. Мы немного сдвинули плиту и увидели покойника в латах. Ваш отец, наверное, позвонил мсье Морелю и попросил приехать.
– Почему именно ему?
– По-моему, мсье Бернар обращался к этому человеку, если возникали какие-то очень сложные вопросы. Я видел его, только когда у вашего отца были неприятности.
– Какие, например?
– Тогда у него были большие проблемы с деньгами. Причин я не знаю.
– Продолжайте.
– Мы втроем открыли саркофаг. Мсье Бернар поблагодарил меня и попросил уйти.
– Вы видели меч в руках рыцаря.
– Да.
Роланду нравился Марк, его умение владеть собой завораживало: по нему невозможно было понять, что он думает и чувствует. Жиль, душа нараспашку, сразу вываливал все нутро навстречу собеседнику, Патрик, строгая чувствительность, был всегда сдержан, но его эмоции просвечивали за этой сдержанностью, а Марк в любых ситуациях оставался абсолютно непроницаемым.
– Что потом?
– Меня попросили закопать могилу, крышку они уже закрыли. Больше рассказать мне нечего.
– Когда это было?
– Лет 17–18 назад, но я могу ошибаться.
– Спасибо, Марк.
Они вышли в сад, Роланд сфотографировал покойного.
– Вот что сделайте: накройте саркофаг брезентом, чтобы в него ничего не попадало, сколотите прочные щиты, закройте ими яму и присыпьте землей, замаскируйте так, чтобы посторонний ничего не мог понять, а мы, если понадобится, могли легко открыть ее. Мы пока не решили, что со всем этим делать. Хотите что-то спросить?
– Нет, мсье.
– Отлично. За незапланированные работы получите в этом месяце премию.
– Благодарю, мсье Роланд.
Они по-прежнему стояли у края могилы и смотрели на рыцаря.
– Только мне так кажется? – тихо спросил Роланд.
– Он вылитый Артур, – кивнул Марк совершенно бесстрастно.
________
– Я перерыл все – безрезультатно! Но все-таки хоть какой-то кусок этой истории открылся.
– Роланд, давай просто сообщим в полицию. Пусть они решают. Пусть перезахоронят его где-то и на этом все
– Это мы всегда успеем, бутуз. Надо же узнать, кто это, что это был за меч, и куда он делся…
– Мне это все не нравится!
Раздался наглый звонок в дверь.
– А мне не нравится, что теперь у меня в доме будет жить этот плут – я должен что-то получить взамен! Я хочу найти меч! – Звонок повторился. – Сейчас я встречу это милое существо.
Доминик недовольный тем, что ему пришлось ждать, даже не поздоровался с Роландом.
– Мопед можно в гараж загнать? – спросил он Артура, тот кивнул.
– Успеешь. Сюда подойди. – Роланд вернулся в кресло. – Слушай меня внимательно, ужасный ребенок, справа от лестницы – моя половина дома, тебе вход туда строго запрещен! Это во-первых. Во-вторых, когда тебе понадобится обратиться ко мне, – сразу говорю, лучше делать это лишь в крайних случаях, – будешь называть меня «мсье Роланд» и на вы. И в третьих, если вдруг что-нибудь случится, например, из дома что-нибудь пропадет, у тебя буду большие неприятности…
В этот момент в столовой упала большая картина. Старинная рама треснула, от нее откололась гипсовая лепнина. Роланд отошел к стене, где она висела. Крюк был на месте, веревка тоже цела.
– Надеюсь, ты понял… – Роланд в недоумении осматривал место происшествия.
– Надеюсь, ты тоже, мудак, – тихо сказал Доминик.
Слышал его только Артур.
_______
Магнитофон орал. Артур постучал, но никто не ответил ему, он открыл дверь, вошел. Доминик лежал на тахте, закрыв глаза. Артур убавил звук.
– Вот, возьми, – он положил рядом с мальчишкой наушники. – Я тоже люблю, когда громко, но у моего брата очень чуткий слух и ему это мешает, я слушаю музыку в наушниках.
– А он?
– А он нет.
– Чего ты перед ним так расстилаешься?
– Слово не подходящее. Он мой старший брат. Я его люблю. У меня больше и нет никого. Тебе это не понятно?
– Брат-гад? Шутка! Про нет никого – понял.
– Тоже грязь слушаешь?
– Че-го?
– Гранж?
Доминик кивнул.
– По-английски значит «грязь». У меня есть кое-какие американские группы, звук у них такой приятный, вязкий – словно в детстве в мокром песке возишься или в луже с раскисшей глиной.
– Ты теперь весь такой белый, потому что все детство в грязи колупался?
– Мне мало какие цвета идут – рожей не вышел. А вообще, маленький я с прогулки всегда приходил как чушка. А ты где в детстве жил?
– Жил у мудил. Не подлизывайся. Возьму твои наушники, ладно уж.
Артур помолчал, дожидаясь, пока Доминик посмотрит на него.
– Не вы…вайся, – сказал он спокойно, – а то в следующий раз наушники другие будут.
– Аж, блять, жало задрожало! – но видно было, что он решил отступить. – Хочешь что-нибудь послушать из наших?