Обсидиан и чёрный диорит. Книга третья. Пятьдесят девять и один.
Шрифт:
– Значит, есть среди нас американцы! – обрадовался подвижный толстяк в кургузом пиджаке и котелке. Живчик крутил в пальцах очень вонючую даже на вид сигару. – Коннор O Фаррелл, к вашим услугам. Смею надеяться, очень известный букмекер. В Каролине, правда, не бывал, зато моё имя хорошо знают в Иллинойсе и Виржинии, и даже за океаном, в Бирмингеме. Мой родной язык – английский, и ничем больше похвастать не могу, кроме языка ставок на конных забегах.
– У меня тоже многое связано с Бирмингемом, – гордо выпятил грудь джентльмен с круглым добродушным и лишённым растительности лицом. –
Представились и остальные. Проигравший дуэль незадачливый фехтовальщик оказался французским графом по имени Луи де Леранж. Мужчина в плаще со сверкающими на руках кольцами крайне удивился, когда выяснилось, что никто из присутствующих не знает знаменитого итальянского барда Серджио Пезотто. Постоянно отирающийся возле Агнетты невысокий солидный мужчина с брюшком и в сверкающем пенсне сразу никому не запомнился, так как фамилия Брунстерхайер грешила неудобоваримостью. А потому этого швейцарского банкира в дальнейшем все стали называть только по имени – Отто. Тот, кто по его же признанию, построил модель пиратской бригантины, нехотя поведал, что он британский инженер Томас Бейкер. Последним назвался голландский художник Стиф ван Вегберг.
Церемония заняла некоторое время, ибо языковые барьеры в общении всё же обнаружились. Английский и французский преобладали, и в итоге стало ясно, что, опираясь друг на друга, можно добиться полного взаимопонимания.
Тогда Шарль Фоше, помалкивающий, пока шло знакомство, обратил внимание на толпу сидящих на полу мужчин.
– Эй, любезные! – крикнул он, одновременно приближаясь к внешнему кругу бородатых призраков, наряженных в богатого вида длинные восточные халаты. – Не думаю, что мне придётся запоминать все ваши собачьи клички, но хотелось бы понять – кто вы такие и какого чёрта тут расселись? По-моему, здесь и без вас тесновато!
Призраки очнулись от сонного оцепенения, что-то невнятно забормотали, переговариваясь между собой. Наконец один из них, с самой длинной бородой, видимо, с привилегией говорить за всех, с достоинством произнёс звучным голосом:
– Мы полагаем, что мы – купцы и лавочники, почтенные граждане, исправно вносящие в казну все налоги и пошлины. Но мы не знаем этого точно, как и имён своих. Мы – безымянные.
– У вас что, память отшибло, придурки? – заорал пират. – Может, мне кого-нибудь шпагой подбодрить? Как так – безымянные? Вы что, не знаете, из каких вы краёв, какой нации?
– Не знаем, – подтвердил представитель, а все остальные согласно кивали головами. – Безымянные мы.
– Этак мы многого не добьёмся, – проворчал Шарль. – Я смотрю, тут собрались всякие достойные, а то и благородные то ли люди, то ли призраки, без всякой цели, как попало одетые и мало соображающие. Будь здесь моя команда – я бы всех вас ограбил и выпустил кишки наружу. А раз такое не получается – пожалуй, лучше мне убраться отсюда да пойти разузнать, где сейчас может быть мой корабль.
Он
– Не смей уходить! Не гневи судьбу!
Всё сборище повернулось к куполу. Обнаружилось, что он заполнен чудовищным зелёным лицом юноши с крупным крючковатым носом и злобно поблескивающими глазами. Только теперь стало понятно, что вдоль одной из стен идут ноги колосса, уже почти под потолком переходящие в туловище, завёрнутое в подобие рваного плаща. Тело гиганта было неудобно скрючено – иначе бы он не смог разместиться в относительно тесном пространстве. Выпрямиться же во весь рост было просто нереально. Пока этот призрак молчал, никто не догадывался об его присутствии.
– Ну и дубина! – поразился остановившийся Шарль. – Славное дополнение к бесподобной компании! Ты зачем так вымахал, парень?
– Потому что я ваш прародитель.
Наступило молчание.
– Да, я ваш прародитель, Дестан. Вы все – это на самом деле я, только в разное время. Выслушав вас сейчас, я понял, что произошло. Мой Хранитель попал в плен песочных часов на модели бригантины. Я сумел сохраниться, я не погиб окончательно. Но моё тело, моё последнее тело похищено, оно принадлежит теперь другому!
– Хватит тут завывать, – перебил гиганта флибустьер. – Мы призраки, потому что тело похищено – так, что ли?
– Наверное, так. Но вдобавок моя сущность расщепилась, развалилась на разные жизни, что я когда-то прожил, изображая вас. Всех, кто сейчас здесь присутствует. Если бы жив был Большой Хранитель – этого бы не произошло. А Малый, видимо, сыграл такую шутку. Если я правильно помню, у меня было сначала моё собственное тело, а потом ещё… да, ещё пятьдесят восемь, если не считать похищенного. Давайте посчитаем, сколько нас здесь! Тех, кто назвались, я учёл – тринадцать! А остальные?
– Те болваны вообще ничего не соображают, – презрительно выпятил губу Шарль. – Нам придётся пройтись по их глупым головам, чтобы выяснить количество.
– Неправда, – послышался ответ. – Считать мы как раз умеем хорошо. Нас сорок пять.
– Вот, я прав! – обрадовался Дестан. – Сорок пять и тринадцать – как раз пятьдесят восемь. Со мной – пятьдесят девять.
– Нам это что-то даёт? – спросил призрак-джентльмен, известный теперь как Сэм Олдбрук.
– Конечно, – убеждённо сказал колосс. – Раз мы все в наличии, то очень может быть, что вернув похищенное тело, я стану целым и перестану быть призраком, испытаю новое рождение.
– По мне – так не самая хорошая идея, – фыркнул Шарль. – Лично я не понимаю, зачем мне становиться кем-то, если я могу быть сам по себе, подобрать новый корабль, команду, и славно порезвиться на морских просторах!
– Он прав, – поддержал букмекер. – Где здесь ближайший ипподром?
– А меня мой табак заждался. – В голосе землевладельца Мишеля промелькнули тоскующие нотки. – Без хозяйского глаза на плантации такого натворить могут…
– Возможно, я покажусь несколько грубым, – тоже решил вставить своё слово Тадеуш, – но мне совсем не хочется выглядеть таким, простите, носатым.