Обсидиановый храм
Шрифт:
Но Констанс должна была сосредоточиться — и с таким противником она не могла позволить себе поддаться убийственной ярости. Обе кружили в возбужденном ожидании. Констанс отметила по тому, как девушка держала нож, и по ее отточенным и быстрым движениям, что ее противница была гораздо более опытна в обращении с клинком, чем она, и что Констанс наверняка проиграла бы длительную схватку.
Противница снова сделала выпад, Констанс уклонилась, но недостаточно быстро, сильный удар прошил ткань ее рукава и разрезал плоть.
— Попадание, очень ощутимое попадание, — прокомментировал Диоген.
Констанс бросилась на противницу и обнаружила только воздух:
Констанс поняла, что рано или поздно один из подобных ударов достигнет цели. Ее тяжелое платье, пропитанное кровью, замедляло ее. Может, вмешается Диоген? Но нет: украдкой брошенный взгляд показал, что он все еще стоит на месте, а на его лице застыло выражение заинтересованности и забавы. Конечно, это было зрелище того рода, которое точно ему понравилось: две женщины сражались за него на смерть.
Тяжелое платье... Массы ткани могут стать ее преимуществом. Но для этого ей нужно двигаться быстро — в любой момент, нападавшая может снова нанести удар.
Констанс сделала свой ход первой: она с разбега запрыгнула на женщину, взмахнула ногами, создавая водоворот ткани, и буквально утопила соперницу в своем платье. Девушка, полностью захваченная врасплох, издала приглушенный вскрик и рубанула ножом наотмашь, но разрезала только ткань. Когда обе противницы упали на песок, Констанс крепко зажала блондинку между своих коленей. Та наносила удары и боролась, изгибаясь от ярости и бессилия, но так и не смогла вытащить руку с ножом из путаницы материала.
Зажав девушку между ног, Констанс извернулась, подняла пистолет и ударила им противницу по виску, а затем продолжила бить снова и снова, пока ее крики не перешли в невнятное бульканье — тогда Констанс почувствовала, что тело девушки обмякло. Теперь она крепко схватила руку с ножом находящейся в ступоре девушки, и, крутанув запястьем, заставила ее выпустить клинок. Подхватив его, она отползла назад, затем неустойчиво поднялась на ноги, держа ножи в обеих руках.
Нападавшая лежала на песке и не могла подняться, находясь в полубессознательном состоянии и продолжая стонать.
Констанс повернулась к Диогену. Он раскраснелся и быстро дышал, в его глазах застыло почти что сексуальное возбуждение. Это был старый Диоген — тот, которого она так хорошо помнила. Он не предпринял никаких мер, чтобы помочь ей, и ничего не сказал. Внешне он был просто очарован той сценой, свидетелем которой только что стал.
У Констанс внезапно закружилась голова. Она положила руки на колени и опустила голову, глубоко дыша и пытаясь прийти в себя. Через несколько секунд она услышала голос Диогена. Она подняла глаза, но в тот же момент поняла, что он разговаривает не с ней. Взгляд чувственного и похотливого наслаждения на его лице сменился на некую смесь изумления и ужаса при виде темной фигуры, выходящей из рощи платанов. Фигура, одетая в гладкий черный гидрокостюм, вышла вперед и оказалась освещена последними проблесками сумерек.
— Ave, frater [197] , — раздалось приветствие Диогена.
66
Пребывая на грани между обмороком и явью, незнакомая
197
Ave, frater (лат.) — Здравствуй, брат.
— Алоизий, — выдохнула она. — Боже мой. Ты жив!
Она собиралась броситься к нему, но что-то в выражении его лица заставило ее замереть в этом своем порыве.
— Ave, frater, — снова повторил Диоген. Он слегка покачивался стоя на месте, как если бы он был слегка пьян.
Пендергаст поднял пистолет. Сначала он направил его куда-то между Констанс и Диогеном. Затем, через мгновение, навел прицел точно на брата. Его взгляд, однако, был по-прежнему обращен на Констанс.
— Прежде, чем я убью его, — сказал он, — мне нужно знать: ты его любишь?
Констанс с шоком и недоверием уставилась на него.
— Что?
— Вопрос прост и ясен. Ты его любишь?
Боковым зрением она заметила движение у своих ног. Блондинка, придя в себя, и, воспользовавшись новым развернувшимся противостоянием в качестве отвлекающего маневра, зигзагообразно бросилась к ближайшему скоплению мангровых деревьев. Пендергаст не обратил на нее никакого внимания.
Только сейчас Констанс начала приходить в себя от потрясения, видя, как живой Пендергаст стоит перед ней. В ее голове пронеслась сотня вопросов: «Что произошло? Где ты был? Почему ты не связался со мной?» Но взгляд Пендергаста дал понять, что сейчас не время для подобных разговоров.
— Я ненавижу его, — ответила она, наконец. — Так всегда было и всегда будет.
— «Любовь живет надеждой», — продекламировал Диоген монотонным голосом, — «и погибает, когда надежда умирает» [198] .
198
«Любовь живет надеждой, и погибает, когда надежда умирает. Это огонь, который гаснет из-за нехватки топлива» — Пьер Корнель, французский поэт и драматург.
Пендергаст проигнорировал это высказывание, его взгляд все еще был обращен к Констанс.
— Тогда, возможно, ты смогла бы объяснить, почему ты по собственной воле покинула с ним особняк на Риверсайд-Драйв, оглушив лейтенанта д'Агосту?
Констанс глубоко вздохнула. Ее голова наконец-то очистилась от боя, и она почувствовала, как удивительные силы, дарованные эликсиром, возвращаются к ней. Спокойным, ровным голосом она рассказала ему о своей скорби в связи с его смертью. О том, как ее соблазнило признание в любви Диогена и открытие, что действие снадобья разработанного Ленгом стало ослабевать. Затем последовал рассказ и о ее собственном тайном плане мести: как она ненавидела Диогена и поняла, что его появление дало ей возможность сотворить месть страшнее смерти.