Обуглившиеся мотыльки
Шрифт:
Обворожительно.
Она не задавала вопросов, куда они едут, не смотрела в окно. Лишь молчала, погруженная в просторы своих мыслей.
3.
Сальваторе взял девушку за руку, когда они шли мимо длинной очереди молодежи на входе в какой-то клуб. Елена не видела перед собой ничего. Кажется, в ее мыслях были незавершенные рисунки, наброски и непродуманные образы.
Он подвел девушку к высокому и мускулистому парню, проверявшему паспорта на входе. Вышибала выглядел грозно и устрашающе. Ребята, которых он проверял, нервно поглядывали на него, держа пальцы
— Здорово, Доберман, — сказал он, быстро взглянув на Сальваторе, а потом снова обращая внимание на паспорта.
— Позволишь?
Громила посмотрел на Елену, которая кусала губы, разглядывая небо над головой и походя на умственно отсталую. Парень усмехнулся, вручил паспорта группе молодых людей и отрицательно покачал головой. Зарекаться и спорить с ним никто не осмелился, и подошла следующая группа людей.
— Ты-то можешь пройти, а вот твоей малышке остаться придется, — бесчувственно промолвил мужчина, отдавая паспорта и кивая молодым людям. Те прошли в клуб.
— Я за ней присмотрю, не сомневайся, — так же безучастно произнес Доберман.
— Не в этом дело. Облавы на наш клуб сыплются как манна небесная. Вопрос о моей профнепригодности уже два раза обсуждался руководителем клуба.
Сальваторе усмехнулся, сильнее сжал руку девушки. Елена, словно проснувшись, отвлеклась от созерцания неба и перевела взгляд на знакомого Сальваторе. Ее взгляд, правда, как-то изменился. И охранник обратил внимание на шатенку, так внимательно его рассматривающую. Гилберт была обворожительной, странной, и этим сегодня заслуживала особое внимание.
— Хорошенькая, — он попустил еще несколько человек, а потом скрестил руки, показывая, что на сегодня вход в клуб для остальных закрыт. — А где же предыдущая?
— Там, куда мы пытаемся понять. Ты же знаешь ее заебы… Ну, так что? С меня вискарь, а за девчонкой я присмотрю.
Елена не сводила взгляда с вышибалы, который, ухмыляясь, тоже с любопытством оглядывал пассию своего знакомого. Потом охранник кивнул, но перед этим сказал:
— В случае облавы — девай ее куда хочешь, но чтобы она на глаза не попалась. Иначе дорога нам обоим сюда закрыта.
Сальваторе кивнул и, поблагодарив, вошел в открытые двери. Сзади послышались возмещенные крики, однако никто на них внимания не обратил.
Но вместо прожекторов, кожаных диванчиков, стеклянных столиков и прочей атрибутики, характерной для клубов, Елена увидела нечто другое.
Сальваторе вел ее по длинному коридору, который походил на пещерный лаз, минуты две. Потом они зашли в маленькую гардеробную. Елена вручила свое пальто женщине, забирала номерок и спрятала его в карман джинс.
И только сейчас Сальваторе обратил внимание на внешний вид своей подопечной. Джинсы в обтяжку, коротенькая кофточка, оголяющая плоский животик, поясницу, плечо, большая пряжка на ремне, множество браслетов на руках и этот взгляд, который обычно бывает у обдолбанных наркоманок или аутистов — определенно это особа будет привлекать внимание.
Деймон схватил девушку за запястье и повел за собой. Вновь
Взору Гилберт предстало необычное зрелище. Никакой оглушительной музыки, никакой толкотни, никакого стриптиза. По периметру зала, больше походящего на пещеру, располагались барные стойки, за которыми люди спокойно и тихо общались. Под потолком висел огромный шар, освещающий пространство белолунным светом. Группа молодежи танцевала на небольшом танцполе в… наушниках. Помимо этого — многочисленные столики с мягкими стульями и уютные кресла.
Сальваторе подвел девушку к столику, усадил ее и разместился напротив. Елена зачарованно оглядывалась, все еще больше походя на Британи Мерфи из фильма «Не говори ни слова».
Деймон подозвал официанта и обратился к Гилберт.
— Нравится?
Шатенка задрала голову, обнажая шею и разглядывая потолок. Потом она плавно повернулась к мужчине и, положив руки на стол, приблизилась к мужчине.
— Клуб в катакомбах. Красиво, правда? Единственное, что запрещено — громкая музыка. Поэтому танцуют в наушниках… Но знаешь, есть в этом какая-то магия, на мой взгляд.
Сальваторе пожал плечами. Тут подошел официант, Доберман что-то быстро ему сказал, и служащий удалился.
— Это очень опасно? — спросила Гилберт, обращая свое внимание на своего собеседника.
— Все меры предосторожности приняты, не волнуйся. Ну, а даже если и случится обвал, то, по-моему, ты давно мечтаешь о смерти.
Девушка отстранилась, зарылась руками в волосы. Ее обнаженное плечо не могло не привлечь внимание. Шатенка резко выпрямилась, еще раз огляделась. Ее движения были плавными, медленными и магическими… Что-то изменилось в этой девчонке.
— Знаешь, — она снова посмотрела на Деймона, — а я больше ничего не хочу. Ни жизни, ни смерти. Мне не думать лишь бы…
Доберман оскалился.
— Вторая стадия, что ж… отлично.
Официант принес один бокал, наполненный жидкостью яркого цвета. У Сальваторе же был двойной виски со льдом. Хоть где-то его вкусы постоянны.
— Пей, — произнес Сальваторе, подвигая девушке бокал. — Теперь тебе можно.
— Что это?
— Абсент. Сильная вещь. Помощнее вискаря и водки…
Девушка сделала несколько глотков. Горло приятно обожгло, но никакой горечи не осталось. Елена ухмыльнулась, потом внимательно оглядела Сальваторе. Она попробовала абсент еще раз, после чего решительно поднялась и, подойдя к Доберману, нависла над ним.
— Знаешь, что я делала раньше?
Он тоже решительно поднялся. Он стоял слишком близко по отношению к своей жертве, он влезал в ее личное пространство, совершенно не думая о том, что этого делать пока нельзя. Лучи светящегося шара скользили по смуглой коже девушки, как нарочно попадая на самые красивые участки тела. И взгляд… И запах абсента… И фамильярное поведение… Это придавало особый шарм Елене.
— Удиви меня, — прищурившись, произнес он, решив, что их война возобновилась. Но шатенка оперлась о стол, встав к парню боком.