Обутые глаза
Шрифт:
Перед всесильным эхом взоров,
Я перед зеркалом стою.
Я покорил свою гордыню,
Ушёл в себя, в свой мир зеркал.
Я в эхе взоров, что в пустыне,
Свой след затерянный искал.
Там сотни глаз за мной следили,
Считали все мои шаги,
Где мною пройденные мили –
Страданья, беды и долги.
Что ж, эхо взоров – мир без края,
И в нём бродил я наугад.
Мной найденный участок рая,
Скорей
В нём столько спрятано и скрыто…
Но я надеюсь, что пойму,
Что только там и не убита
Мысль, не подвластная уму.
Но это всё, что мне по силам,
Я под прицелом сотен глаз.
В своём сознании унылом
К ним обращался всякий раз.
Я не просил у них поживы,
Великих взлётов, счастья, благ…
Да разве ж мне они служили
В пространстве яростных атак?
Здесь не гуляют привереды,
Носители личин и рыл.
Но я не с богом вёл беседы,
Я с эхом взоров говорил.
Глаза передо мной, что блики,
Седых волос поникла прядь …
В скитанье по мирам безликим,
Не мне на зеркало пенять.
Да разве ж ими я обманут?
Дорог уютных не хотел…
Они оттуда взгляды тянут,
Рвут ткани неокрепших тел.
Они – всё то, что есть и было,
И будет в мире, где живём.
…Лишь горсть земли с чужой могилы
Хранится в черепе моём.
В долгой нирване
Я не блаженный
И не сатир…
Мрак отраженья
Течёт в наш мир.
Покой обмана
Над складом душ.
Страшна нирвана
Битья баклуш!
В дворцах кровавых
В смешных страстях
Живут Вараввы
Да на костях.
В палатах белых
Быть не спеши!
Дворцы – для тела,
Не для души.
В них в позе «сливы»
Сидит братва.
Общак счастливый,
Чья суть мертва.
Всё шито-крыто
Среди халуп.
В нирване сытой
Ходячий труп.
Не слышит плачей
Вандал вокруг.
Переиначен
Недавний круг.
Он перечерчен,
Теперь – квадрат.
Бес гуттаперчев,
Смышлён, крылат…
Не слышит стона
Он из могил…
Хозяин трона
В нирване мил.
Застенчив даже,
Во всём простак.
Весь мир обгажен
За просто так.
В нирване-сказке
Властитель
Прищурил глазки –
И все дела.
Обман всечасный…
Другого нет.
Магната счастье –
Рабу привет.
Дворцов чертоги –
Не по делам.
В нём стыд убогий,
Позор и хлам.
Нирвана эта –
Свободы плен.
Летит планета
В рок перемен.
Слепые поводыри
Я в жизни был упрям
И дерзок до предела.
Слепым поводырям
Не верил я всецело.
Они людей вели
По жизни, как хотели.
Весёлые нули
Постыдной канители.
Но эта слепота
Была, конечно, мнима.
Дабы кусок у рта
Не проскочил бы мимо…
Жизнь не начать с азов…
Опять «слепцы» в расцвете,
Хвалители тузов
И хлама на планете.
Коварны, не просты,
Бессовестны и… круче.
Над миром слепоты
Черней и гуще тучи.
Всё те же, как всегда,
Ведут людей в трясину,
И от отца беда
Вновь переходит к сыну.
Вновь строятся дворцы
Для рыцарей удачи.
Поводыри-слепцы
Продуманы и зрячи.
Пытаются вести
Меня в толпе кричащей
По чёрному пути
В продолговатый ящик.
Ослиное – ослам!
Им мерзкий путь не страшен.
Я вас давно послал…
А так же предков ваших.
* * *
Возьмите с полки пряник, Акулина!
Он к ней гвоздями, вижу, не прибит.
К вам воровская снизошла «малина»,
Украсила ваш пенсионный быт.
Ваш светлый день зарыт в партийных кланах
И в списках руки тянущих к «рулю».
Пускай черствеют пряники в спецхранах,
Подачек демофобов не терплю.
Пусть шило поменяется на мыло,
Но суть одна у странных перемен:
Разбой, грабёж, безродная могила…
Народ, встающий медленно с колен.
Возьмите, Акулина, с полки пряник,
С глазурью, с пудрой сладкою, кажись!
Вас угощает скромный вор-карманник,
С глобальными запросами на жизнь.
Софистика пустая на излёте,
Она уже не радует умы.
Вы с пряником по улице пройдёте,
Что с флагом среди мерзкой кутерьмы.
За этот пряник снимут с вас три шкуры,