Обвиняется в убийстве
Шрифт:
Хейнс спросил Рафнера, какие еще загородные поездки он совершал вместе с Присциллой. Помнит ли он поездку в Онтарио (штат Калифорния), где проходили тогда мотоциклетные гонки? Да, помнит. А поездку в Уако? А в Хьюстон? Он помнил и эти поездки. А помнит ли он, как они ездили в Оклахома-Сити?
— Если мне не изменяет память… — сказал Рафнер и отрицательно покачал головой.
— Разве можно забыть поездку в Оклахома-Сити в компании с Присциллой Ли Дэвис? — продолжал настаивать Хейнс. Если Рафнер решил заигрывать с присяжными, подумал он, то чем он хуже?
Обратив внимание Рафнера еще на одну его стычку с Присциллой, Хейнс спросил: "Разве она не велела вам тогда собрать
Рафнер посмотрел в сторону жюри и улыбнулся: "Это она мне говорила не раз".
— После этого вы собрали свои шорты и джинсы и уехали. Но потом-то вы вернулись, не так ли?
— Но уже с меньшим количеством одежды, — ответил Рафнер.
Хейнс установил, что такие ссоры, а затем примирения продолжались постоянно вплоть до инцидента в мае 1975 года, когда Рафнер сломал Присцилле машину на стоянке у бара "Олд Сан-Франциско салун", а чуть позже был избит Джерри Томасом. Не было ли это, так сказать, последней каплей? Да, Рафнер хорошо это помнит. Особенно драку с Джерри Томасом.
— Вполне возможно, что я и врезал ему как следует, — вспоминал Рафнер.
Вопрос: Может быть, вы потянулись при этом к карману?
Ответ: Вполне возможно.
Вопрос: Вы протянули руку к заднему карману?
Ответ: Мне кажется, он неправильно меня понял. Возможно, я и отвел руку, но сделал это лишь для того, чтобы замахнуться. Видимо, он ударил меня, потому то я тоже съездил ему. Затем он еще пару раз ударил меня и сказал: "Если ты не уберешься отсюда, пеняй а себя".
Вопрос: Попал ли его мизинец к вам в рот? Вы укусили его?
Ответ: Не знаю. Я просто хотел, чтобы он отстал т меня.
Вопрос: Угрожали ли вы ему после этого?
Ответ: Нет, не угрожал. Я только сказал: "Ну и здоров же ты! Может быть, когда-нибудь мы еще встретимся и я поставлю тебе стаканчик".
Вопрос: После этого вы собрали свои шорты и джинсы и ушли оттуда?
Ответ: Больше я там уже не чувствовал себя как дома. Мне было спокойней с матерью и со своей собакой.
К этому времени присяжные стали относиться к Рафнеру с некоторой симпатией. Конечно, он был бродягой, но что-то в нем располагало к себе. Несколько присяжных улыбнулись, когда он так подытожил свою совместную жизнь с Присциллой: "Были дни, когда у нас царили мир да любовь, но были и дни, когда хотелось в петлю". Рафнер не был похож на убийцу. Наоборот, у присяжных, вероятно, сложилось впечатление, будто именно он подвергался опасности и мог быть убит в любое время. Защите не удалось доказать, что Рафнер был как-то связан со Стэном Фарром или Хорасом Коуплендом. В сущности, к тому времени, когда в особняке поселился Фарр, Рафнер уже практически исчез с горизонта. Оставался один неясный вопрос: почему в течение нескольких недель после убийства Рафнер так настойчиво хотел обеспечить себе алиби и старался с помощью уговоров (а возможно, и угроз) заставить Карми Грин подписать бумагу, подтверждавшую, что вечером 2 августа он находился с ней.
Хейнс сделал последнюю попытку представить в качестве вещественного доказательства уже фигурировавшую на процессе фотографию Присциллы и голого Рафнера. Рафнер не признал фотографии, хотя и сказал, что в интервале между тем, как Присцилла выступила с показаниями в суде, и тем, как он приехал в Амарилло, он встречался с ней
Вопрос: Присцилла Ли Дэвис предлагала вам деньги за то, что вы скажете, что видите фотографию впервые?
Ответ: Присцилла Ли Дэвис мне никогда ничего не предлагала.
— Постойте, постойте, — сказал Хейнс, хитро посмотрев в сторону жюри. — В данном случае я говорю исключительно о фотографии.
Тут Доулен громко кашлянул (он терпеть не мог стучать по столу молотком) и попросил всех адвокатов и обвинителей подойти к нему для совещания. Он уже неоднократно запрещал поднимать вопрос о фотографии, и этот последний случай неподчинения его приказу вызвал у него раздражение. К тому же Хейнс еще раньше задал вопрос, в котором упомянул о том, что Дэнни Макдэниелс видел, как Присцилла вынимала из сейфа пакетик с "белым порошкообразным веществом", что противоречило установленным правилам. Поэтому, понимая, что Хейнс намерен и впредь возвращаться к вопросу о наркотиках, Доулен отпустил присяжных.
Теперь, когда в зале их больше не было и можно было задавать любые вопросы, Хейнс вернулся к Дэнни Макдэниелсу и "белому порошкообразному веществу".
Вопрос: Вы ведь знаете, что такое кокаин, не так ли?
Ответ: Я знаю, что это за вещество. Я читал о нем.
Вопрос: Вы не только читали о нем, но и имели его, не правда ли?
Обвинение тут же заявило протест, но Доулен разрешил Хейнсу продолжать.
Вопрос: Вы хранили какие-нибудь наркотики в сейфе дома № 4200 на Мокингберд?
Ответ: Нет, не хранил.
Вопрос: Когда вы жили в доме № 4200 на Мокингберд, хранились ли там наркотики в сейфе?
Ответ: Точно не могу сказать. Я не знал, как он открывается.
Вопрос: Вы хоть раз видели какие-нибудь наркотики — кокаин, героин, амилнитрат, любое вещество, которое можно назвать наркотиком, — в доме № 4200 на Мокингберд?
Теперь уже Рафнеру было не до шуток. Весь мокрый от пота, он крепко сжал руки, чтобы удержать дрожь. Даже большая доза валиума, принятая им утром вместо завтрака, уже не помогала. "Позвольте мне, ваша честь, воспользоваться 5-й поправкой", — пробормотал он, обращаясь к судье. Всю оставшуюся часть дня Хейнс задавал один вопрос за другим об употреблении наркотиков в доме № 4200 на Мокингберд, а Рафнер неизменно ссылался на свое конституционное право не отвечать на вопросы, содержащие обвинения против него самого.
Как только первый день его мучений закончился, Рафнер в сопровождении двух репортеров тут же бросился в бар мотеля, в котором остановился. Когда через некоторое время ему предъявили счет на 96 долларов, он сказал, что расплачиваться за это должен Каллен…
Несмотря на все свои неудачи, Шэннон все еще считал, что дела у обвинения идут неплохо. Конечно, показания Рафнера нанесли некоторый ущерб, но он был куда менее серьезным, чем ожидало обвинение. Кое-что оно надеялось еще поправить в ходе перекрестного допроса. Шэннон вряд ли рассчитывал многого добиться в вопросах, касавшихся ложных показаний Присциллы о ее любовных похождениях с Рафнером, но был уверен, что сможет исправить положение в том, что касается Карми Грин и алиби, которое Рафнер постарался обеспечить себе во что бы то ни стало. Больше того, Шэннон даже надеялся отыграть очко у защиты в ходе перекрестного допроса Рафнера.