Объятия незнакомца

Такер Шелли

Какое-то время она стояла безмолвно, прямая и напряженная.

А потом как-то вся сникла и прижалась лбом к двери.

– Он убит, – еле слышно прошептала она. – Ты убил его.

– Это был несчастный случай...

– У тебя всему найдется объяснение, – прорыдала она. – Ты отнял у меня всё.

Он почувствовал жжение в глазах, у него сдавило горло; ее слезы жгли ему сердце, душу. Он знал, что это конец. Он знал, что это неминуемо произойдет, он с ужасом ждал этого.

Конец всему тому, что было между

ними, тому, что могло бы быть. Она уйдет, уйдет не обернувшись, не бросив на него прощального взгляда.

Но она сделала нечто совершенно неожиданное.

Повернулась и подошла к нему. Подошла совсем близко. На секунду у него возникла мысль, что она наконец влепит ему пощечину. Он был готов принять ее.

Однако она не ударила его. Конечно, нет. Разве может она ударить кого-то – его милая, нежная Мари.

Остановившись у кровати, она протянула ему раскрытую ладонь.

В ней лежало обручальное кольцо.

– Только раз ты сказал мне правду, – слабо проговорила она. – Там, в сарае, во время дождя. Это женщина испытывает боль.

Затуманившимся взглядом он глядел на маленькое золотое колечко, не в силах взять его.

– Мари, – произнес он, – два дня назад ты говорила, что ничто не может разрушить твоей любви ко мне. Я не верю, чтобы в твоей душе ничего не осталось. Если бы я был тебе безразличен, ты бросила бы меня умирать, – у тебя была такая возможность.

– Я не могу бросить умирающего человека, кем бы он ни был.

– Но ты любишь меня, только не хочешь признаться в этом себе, – в отчаянии возразил он.

– Нет.

Он вскинул голову.

– Посмотри мне в глаза и повтори это.

Она подняла глаза, они были совсем темными сейчас и блестели от слез.

– Я не люблю тебя.

Он не смог ничего сказать. Она выпустила кольцо. Звякнув, оно упало на столик рядом с очками.

Она ушла.

В дальней комнате в конце холла дедовские часы пробили полночь, а Саксон вымерял шагами коридор. Он привык к ночным бдениям на корабле, но эта вахта не походила на морскую.

Он остановился и прислушался к маленькому комочку, который грел ему грудь. Крошка Шахира больше не хныкала; его кожа чувствовала ее дыхание, легкое и ровное. Она уснула.

Устало и удовлетворенно вздохнув, он на цыпочках направился в детскую.

Поцеловав крошечный носик, он осторожно, словно в руках у него была хрупкая бесценная фарфоровая вещица, положил дочь в колыбель. Подоткнул одеяльце и замер, с улыбкой глядя на нее. Приглушенный свет лампы золотил ее соломенные кудряшки, крошечные ручки, ресницы – такие же черные и длинные, как у ее матери.

Он нежно провел пальцем по детской щеке. Его загрубевшая, опаленная солнцем кисть казалась огромной рядом с прозрачным личиком дочери. Он до сих пор не переставал удивляться тому, что может испытывать столько любви, гордости и

волнения по отношению к этой крохе.

Сзади прошелестел тихий шепот:

– Наверное, Шахира скучает по твоему кораблю.

Он выпрямился и с улыбкой обернулся к жене, стоявшей в дверях их смежной с детской спальни.

– Мери джан, ты почему не спишь? Сегодня моя очередь нести вахту.

Голубые глаза Ашианы засветились нежностью.

– Ей уже почти восемь месяцев. Она скоро научится засыпать без убаюкивающей качки «Леди Валнант», – смеясь, сказала Ашиана.

Он потушил лампу и на цыпочках пересек комнату.

– Д'Авенантам трудно приходится на суше. Особенно тому, кто родился в море.

Он обнял жену за талию, она положила голову ему на грудь. Некоторое время они стояли, в безмолвном удивлении любуясь ребенком.

– Знаешь, – прошептала Ашиана, – я иногда удивляюсь своему счастью. Боги провели тебя через полсвета, и мы нашли друг друга.

Он провел жену в спальню, бесшумно притворив дверь детской.

– Насчет богов я не уверен, – сказал он, целуя красновато-коричневую розу, вытатуированную на ее левом запястье, – А вот перед императором Аламгиром Вторым, который отдал мне тебя, я в неоплатном долгу.

Она, вздохнув, закрыла глаза.

– Я так счастлива, Саксон. Ничего большего для себя я не прошу у судьбы. Мне только хочется.

Она замолчала, но он знал, что тревожит ее. Он сам думая о том же. – Ты хочешь, чтобы Макс со своей избранницей познали такое же счастье.

Она кивнула.

– Я все думаю – ведь у них то же самое, что у нас с тобой. Они предназначены друг другу судьбой. Бога свели их, несмотря на все их различия, противоречия... Но, боюсь, Мари никогда не простит его.

– Моя вина перед тобой была гораздо более серьезной, однако ты простила меня.

Она улыбнулась.

– Мы простили друг друга – скажем так. Ее сапфировые глаза сияли любовью.

Он привлек ее к себе. Поцеловал. Потом подхватил ее на руки и отнес в кровать.

Она лежала, зарывшись в смятые простыни в ожидании его, но на ее лице было хорошо знакомое ему выражение напряженного раздумья.

– Если бы нам удалось найти то письмо... Он снял халат и бросил его в кресло.

– Мои люди осматривали дом, но никакого письма они не нашли.

– Женщины не хранят личные письма на виду. Мари должна была спрятать его где-то. Его может найти только женщина. – Перекатившись на спину, она задумчиво смотрела на шелковый балдахин над кроватью. – Думаю, мне удалось бы отыскать его.

Он забрался на кровать и, сев рядом с ней, взял ее за плечи.

– Ашиана, пока мы не узнаем, где Флеминг, я не подпущу к тому дому никого из нашей семьи, – сурово сказал он. – Не смей даже думать об этом. Ты не представляешь, насколько это опасно.