Шрифт:
Пролог
Франция, 9 июня 1851 года
Застыв, молодой человек смотрел на очаровательное создание, носившееся босиком по клеверному лугу. Когда до его слуха донесся нежный переливчатый смех, он не сдержал улыбки. Бархатисто-черные глаза Дамона следили за каждым движением девочки, гонявшейся за бабочкой. Она самозабвенно подняла руки и откинула голову, а золотые лучи солнца играли на ее тонком красивом лице.
Блестящие светло-каштановые волосы медового оттенка спадали на спину длинной шелковой волной,
Вдруг она перестала смеяться и, опершись на ствол дерева, приставила ладонь козырьком ко лбу. Над ней, обхватив лапками низко свисавшую ветку, сидел маленький пушистый зверек. Девочка склонила голову набок и подбоченилась.
– Себастьян, что ты там делаешь, а? Иди ко мне! – весело крикнула она котенку. Пушистый комочек не шевельнулся, только жалобно мяукнул. – Ну же, киска, сюда! Иди ко мне, Себастьян!
Котенок мяукнул громче и впился коготками в кору.
– Что за глупый малыш! – вздохнула девочка, подхватила подол юбки и заткнула за пояс. – Нечего лазать по деревьям, раз не умеешь спускаться!
Ворча на испуганного котенка, она вскарабкалась на дерево. Нахохлившийся комочек настороженно смотрел на нее. Девочка, прижавшись к ветке, протянула к нему руку, но не смогла схватить его и подползла ближе.
– Иди же сюда, киска, иди к Темпл! – ласково приговаривала она.
Котенок зашипел и отполз дальше. Девочка осторожно двинулась за ним, обхватив ногами сучковатую ветку.
Она добралась было до Себастьяна, но тот, испугавшись резкого движения, прыгнул к хозяйке и расцарапал ей руку.
Темпл вскрикнула, отпустила ветку и, взмахнув руками, полетела вниз. К счастью, ее вовремя подхватили.
Ощутив чьи-то надежные объятия, Темпл посмотрела на своего спасителя и увидела мягкие как бархат и темные как ночь глаза. Молодой человек молчал и, казалось, вовсе не думал отпускать ее. Ошеломленная Темпл заметила, что у него красивое лицо, гордый прямой нос, волевой подбородок, черные волосы и обезоруживающая улыбка.
Тринадцатилетняя Темпл впервые ощутила влечение к мужчине. Девочке еще не случалось видеть такого красавца, и в ее невинной душе смутно шевельнулось незнакомое чувство, когда она встретила его взгляд.
Молодой человек нехотя опустил ее на землю и поддержал, когда она покачнулась. Он провел смуглой ладонью по лбу, и из-под пальцев у него заструилась кровь.
– Боже! – в смятении воскликнула Темпл, и ее маленькая ручка непроизвольно потянулась к открытой ранке.
– Ерунда, небольшая царапина. – Низкий бархатный голос с еле уловимым непонятным акцентом тронул юное сердце Темпл.
– Все равно ее надо обработать. Крови много, наверное, порез глубокий, – встревоженно возразила девочка.
Высокий юноша чуть склонился и коснулся пальцем золотой брошки с жемчужинками, приколотой к платью Темпл. Она опустила глаза и увидела на овальной брошке капли крови. Так вот обо что он оцарапался!
Быстро нагнувшись, она оторвала полоску
– Темпл! – послышался голос Эрин, гувернантки. Очарование рассеялось. Подойдя ближе и заметив кровь на лбу незнакомца, Эрин велела девочке сходить за врачом.
– Нет-нет, не стоит беспокоиться, – возразил молодой человек, – со мной все в порядке. Я сейчас пойду.
Поклонившись гувернантке, он посмотрел на Темпл и, сверкнув белозубой улыбкой, быстро направился через луг.
Девочка затаив дыхание следила глазами за удаляющимся красавцем, пока он не скрылся из виду, и со стеснением в груди думала о том, что никогда не забудет его и ей предстоит грезить о нем всю жизнь. «Увидимся ли мы снова?» – беззвучно вопрошала она.
Этот случайно появившийся незнакомец странно разбередил полудетскую душу Темпл, и она не понимала, что с ней происходит.
Чистый и невинный ребенок, Темпл уже приближалась к юности и мечтала о волшебном корабле, который увезет ее в зачарованную даль. Видя перед собой как воочию глаза незнакомца, ощущая его прикосновения, слыша голос и чувствуя запах, девочка знала: он будет с ней всегда, хоть и неизвестно, откуда этот человек и как его зовут.
Сардиния, 9 июня 1851 года
Мужчина опустился на колени перед холмиком земли и в немой скорби склонил голову. Слезы катились по его щекам. Обхватив руками усыпанную цветами сырую могилу, он шептал:
– Ла Донна, любовь моя! Прости меня, Ла Донна! – Мужчина обратил лицо к небу, губы его дрожали, а глаза потемнели от отчаяния. – О всемилостивый Господь! За что? – вскричал он надтреснутым голосом и вновь склонил голову. Его поникшие плечи содрогались от безутешных рыданий.
Объятый горем, он не слышал звука шагов за спиной. Приблизившийся человек с ненавистью посмотрел на него и злобно бросил:
– Тебе здесь не место, Гаррис.
Тот, к кому были обращены эти слова, медленно поднял голову. Перед ним стоял старик в глубоком трауре. В руках, затянутых в черные перчатки, он держал кнут. Воцарилась мертвая тишина. Старик сделал шаг вперед.
– Ты! – выдохнул он и указал кнутом на свежую могилу. – Это ты виноват в ее смерти! Будь проклят день, когда она с тобой встретилась! Она любила тебя, черт возьми! А ты убил ее и заплатишь за это!
– Я любил ее, Роско. Она…
Он не успел договорить. Роско взмахнул кнутом и обрушил безжалостный удар на голову Гарриса. Вслед за этим ударом посыпались другие.
– Не смей говорить о любви! – кричал Роско. – Будь ты проклят, Натан Гаррис! Пусть твоя душа отправится прямо в ад! – Обезумевший старик то и дело рассекал воздух кнутом, давая выход своему горю. – Моей красавицы Ла Донны больше нет! Она лежит в холодной сырой земле и уже никогда не откроет свои прекрасные очи, не улыбнется. Это ты должен быть там, ты, а не она!