Обязана быть его – 2
Шрифт:
Глава 5
Опустошённая, я лежала на больничной койке, всё ещё пытаясь до конца осознать новую действительность, а в голове снова и снова звучала фраза, сказанная фельдшером приехавшей по вызову бригады скорой помощи:
– Время констатации смерти – восемь часов тридцать две минуты.
Восемь часов тридцать две минуты утра. Именно в тот миг жизнь моя разделилась чёткой чёрной линией, по одну сторону которой я была женщиной, матерью, дочерью, а по другую – убийцей.
Сколько
Как в тумане я открыла дверь, как в тумане впустила в квартиру медиков и провела их в спальню.
Смотрела на всё, словно была сторонним наблюдателем, зрителем, странным образом попавшим из зала кинотеатра в действительность дурного фильма, ставшего его настоящим. Время констатации смерти: восемь тридцать две – это было единственным, что я запомнила чётко.
Стоило квартире наполниться людьми, меня охватило оцепенение, отступать которое начало лишь несколько минут назад, когда я снова осталась одна. Одна в больничной палате. И как в тумане – лица, голоса, ветер, облизавший холодом моё разбитое лицо, когда я, ведомая кем-то под руку, вышла из подъезда, скорая, осмотр врача…
Стоило мне закрыть глаза, перед мысленным взором возникли очертания комнаты. Бледное, с проступающей на скулах щетиной лицо Эдуарда…
– Оставь меня в покое, – прижав ладонь к губам, всхлипнула я. – Ты сам… сам…
Ещё минуту назад мне казалось, что слёзы закончились так же, как и чувства, что меня вывернули, выпотрошили. Но нет. Вцепившись пальцами в уголок подушки, я прикусила наволочку и бессильно зарыдала, смешивая всхлипы с рычанием. Сделала глубокий вдох, выдохнула и заставила себя прекратить. Бесполезно. Всё бесполезно. Что теперь будет? Следователь уже предупредил, что придёт чуть позже, когда врач разрешит допросить меня. Допросить? О чём? Я убила мужа… Я…
Услышав, как открылась дверь, я приподнялась и посмотрела на вошедшего.
На пороге стоял Демьян.
– Не подходи ко мне, – сглотнув стоящий в горле комок, просипела я, едва он сделал шаг.
– Дарина… – расстояние между нами сократилось.
Стиснув одеяло, я отпрянула к стене, почувствовала спиной прохладную гладь, и качнула головой.
– Как ты? – не обращая внимания на мои слова, он решительно подошёл к постели.
Всё в нём как обычно было безупречно, в каждом движении читалась уверенность. Только глаза казались темнее обычного, и ожесточившиеся черты лица выдавали усталость.
О том, кто пустил его, спрашивать не было смысла. Посещать меня мог только следователь, но ведь это Демьян. Демьян Терентьев, а он всегда получает то, чего хочет. Любыми путями.
– Как я? – против воли горько
Закрыв глаза, я помотала головой, пытаясь успокоиться, но понимала – не могу. Не могу смотреть этому человеку в глаза, не могу слышать его голос… Не хочу! Больше не хочу! Не хочу!
– Тебе нужно успокоиться, я со всем разберусь, я…
Мой громкий, надрывистый смех заставил его замолчать. Я полоснула его ненавидящим взглядом.
– Ты уже разобрался, – буквально выплевывая слова, прошипела я. – Ты влез в мою жизнь, в жизнь моей дочери, ради чего?! Для тебя вообще чужие жизни не имеют значения?!
– Что ты несешь, – раздраженно выговорил он, хмуря брови. – Что произошло?! Почему ты так со мной разговариваешь, Дарина? В чём дело?
– В чём дело, Демьян?! – меня колотило от нахлынувших эмоций. Каждое его слово натягивало нервы. – Почему?! Почему ты не подал заявление в полицию, когда Эдуард сбежал с твоими деньгами? Почему, ответь?!
– Я говорил тебе, – он чуть сощурил глаза, губы его на несколько секунд сжались, превратившись в жёсткую линию. – Причём тут это?
– Почему ты не подал заявление?! – процедила я зло, отшвырнула одеяло и, не обращая внимания на пронзающую тело боль, встала. Отошла от Терентьева. – Ответь! – закричала. – Ответь мне!
Грудь моя тяжело вздымалась, дыхание стало шумным.
Демьян молчал. Смотрел на меня, проникая взглядом в самую мою сущность, в самое нутро, где больше не осталось ничего – пустота.
– Ну что ты молчишь?!
– Мне нечего тебе сказать помимо того, что я уже сказал!
– Ненавижу тебя! – с отчаянием выдохнула я. – Ненавижу… – процедила сквозь слёзы, остановить которые было выше моих сил.
Демьян сделал попытку подойти ближе, обнять меня, но я вывернулась, оттолкнула его.
– Никогда больше не приближайся, понял?! – судорожно дыша, проговорила я. – Никогда. Никогда не трогай меня.
– Что он тебе наговорил? – спросил Демьян.
Спокойный, сдержанный, он стоял рядом со мной, я же… Я же чувствовала себя дурой. Простушкой, снова поверившей в то, чего нет и не может быть.
Дотронуться до меня он больше не пытался. Только стоял рядом, так близко, что запах его бередил воспоминания, доводя меня до грани.
– Скажи, почему ты не искал Эдуарда! – истерика окончательно одержала верх, рыдания рвались наружу, толкая меня на дно пропасти. – Скажи! Ну же, Демьян! Только правду! Ты же у нас честный, чёрт тебя возьми! Ты же любишь правду! Так скажи!