Обычная история Гиганта, всех нас и меня
Шрифт:
— Да Александр он. А-лек-сандр!
Она воспользовалась этим. Схватив за локоть, тетушка выволокла меня из-за стола и поставила в центр кабинета.
— И не стыдно быть ростом с меня?
— Вы на каблуках, тетя. — Она установила меня напротив себя. Признаться, я соскучился по ее глазам, поэтому тихо засмеялся в ответ на все эти глупые манипуляции. Она выглядела на пятьдесят, хотя в паспорте была намного и намного старше.
— А это что? — Задрав пиджак, она ощупала меня. — Совсем не ешь? А? Ребра? Так и останешься
— Я старею и усыхаю. — Мы с ней понимали, что я уже не тот школьник, который приезжал к ней летом. Но никто из нас не против был поиграть в детство.
— Поэтому должен кушать продукты с нашего предприятия. Ты только позвони, я же тебе каждый день отправлять буду. Вот кому я это привезла? — ее взгляд упал на Илью. — Будешь, омбал?
Гигант встал, произнеся хриплым от волнения голосом:
— Не надо, тетушка.
— Какая я тебе тетушка? Для тебя — Валентина Ивановна! — После чего она толкнула его в грудь зонтом. Гигант не понял, что точно это значит, поэтому поднял брови вверх и изобразил удивление.
— Илья, иди вниз, жди меня у машины, скоро поедем.
Я опустил ее руки и вернулся на свое место. Она тоже села, проводя взглядом Гиганта.
— Ты же не просто молоко привезла.
Дверь закрылась. Мы сложили руки, посмотрев друг другу в глаза. Когда мы так делали, то было ясно всем, что разговор предстоит долгий и серьезный.
Я знал ее с самого рождения. Она была родной сестрой моего отца. И, пожалуй, в мире никто так не любил его, как она. После внезапной смерти родителей, тетушка приехала в столицу, положила передо мной кредитку и спросила, что я хотел делать в этой жизни.
Так я стал царем и богом, пока она была лишь скромным акционером, получавшим небольшой процент от прибыли.
— Поговорить нужно об этой фирме?
Она кивнула. Тогда напряжение стало сильнее, чем обычно. Исхода у этого разговора было два: расширить предприятие или...
— Я полностью перевожу фирму на тебя.
Что?
— Я уже слишком стара. Те деньги мне никогда не были нужны. Ты и сам понимаешь, подобное положение лишь подстегивало тебя. Но теперь я вижу, что дела идут в гору, так что мне пора отойти от всего этого.
— И все? — Я не верил. И был прав.
— Этот парень... Он кто?
Все мои внутренности сжались и разжались. Настолько я ненавидел этот вопрос, что готов был убить всех интересующихся.
— Сын моей одноклассницы. Случайно пересеклись, и она попросила устроить его на работу.
— И кем он работает?
— Сначала был охранником. Но, как помнишь из «Пашкиных» рассказов, это место не для него. Посадил в архив. Сейчас съездит со мной и... И, право, не знаю, куда еще его деть.
Я нахмурился, подпер подбородок и тяжело выдохнул. Звонить его матери и сообщать, что ее сын непригоден, мне не хотелось. Но
— Тебе грустно? — Тетушка наклонилась, тонкими пальцами перебирая пряди волос на моей голове. Ее голос превратился в шепот. — Ты что, переживаешь за него?
Всю эту неделю мне только и приходилось, что думать о том, как вдруг я странно стал вести себя. Если раньше мне было легко уволить человека за любую оплошность, то теперь я, по правде, не мог убрать его с работы.
И дело было не в прибыли, не в жалости или в чем-то еще.
— Мне будет нехорошо, если он уйдет. — Я дернул головой, убирая ее руку.
— Жениться тебе надо, — Валентина завела старую песню. — И что ты никак не остепенишься?
Я помнил все свои отношения. Особенно хорошо отпечатались в голове приставания ее внучки. Но как бы я не пытался, у меня в конечном счете не выходило.
— Им не нужен я, они не нужны мне. Я уверен, что ни одна девушка никогда не видела во мне того, кто я есть на самом деле. Только вечная погоня за деньгами, статусом, общественным мнением. Но это все не я.
— А кто ты?
Этот вопрос повис между нами. Я бы его отогнал, но он уже плотно прилип к моему лбу. И сейчас, смотря на тетушку, мне не хватило мыслей и слов, чтобы ответить.
— Из чего ты состоишь, — продолжила она, — если не из денег, статуса и общественного мнения?
Дверь кабинета открылась:
— Вадим Александрович, пора ехать.
Я не помню, почему именно мы поехали на встречу на ее машине. Но пытаться разобраться в логичности приказов тетушки было глупо. Я никогда не понимал в тот или иной момент ее действия, зато потом, через время, благодарил за то, что было сделано.
Не понимал и сейчас. Но точно знал, что через пять лет все встанет на свои места.
— Илюша, а тебе у Водима нравится? — Гигант сидел сзади, сложившись пополам.
— Нравится.
— Ну и дороги у вас, Водим! Перебирайся к нам в Вологду.
— Что мне там делать? — я сидел, сложа руки на груди. Мы стояли в небольшой пробке на кольцевой. — Каждый должен быть на своем месте, тетя.
Она сконфузилась от такого ответа, и я стал ждать нотацию о том, что я хам и негодяй. Но ее глаза округлились, она повернулась в мою сторону и радостно затараторила:
— Смотри, смотри, Илья, это твой начальник построил! — Я хмуро повернул голову и увидел большой комплекс. — Ты помнишь, помнишь? — тетушка толкала меня. — Летом, когда перешел в выпускной класс, ты нарисовал этот огромный дом. Я еще тогда смеялась, что он какой-то косой. А ты обиделся, накричал на меня.
Дальше она толкала Илью, чтобы тот оценил мечту детства, которую я смог воплотить в жизнь. Но я не слушал ее, прижавшись руками к стеклу, долго смотрел на то, что создал своими руками. Смотрел не просто на дом, а на свою детскую фантазию, которая обрела форму и принесла немалые деньги.