Обычная история Гиганта, всех нас и меня

Фридман Эман Петрович

— У меня не хватит денег за все это заплатить. — Он начал отсчитывать мелочь. У меня свернулось все внутри.

— Сейчас нам надо плотно поесть, особенно тебе. Еда... Она успокаивает, верно? Вернешь потом, ладно?

Он остановился, перестав шуршать мелочью.

— И новый портмоне купи себе, этот ужа...

— Этот мне подарила мама.

Больше я ничего не говорил. Он попросил себе чай с вареньем. Но варенья тут

не было, поэтому пришлось обойтись компотом.

— Я им привезу, — заявил он, откусывая хлеб.

— Чего привезешь? — Наши глаза встретились.

— Варенье. У нас много варенья с того года осталось. Мы сами вряд ли поедим. Я им привезу.

Мне стало смешно. В моей голове нарисовался образ Гиганта, который заваливается в столовую, ставит перед кассой два мешка с вареньем и просит всех посетителей заказывать чай.

— Мама хотела в этом году сделать варенье из слив. Кажется, лето будет дождливым, поэтому сливы как раз подойдут. — Он смотрел, как я ем, но сам не трогал еду. Он рассказывал, не смешивая это с трапезой. Я заметил, что ему сложно давалось совмещать два действия одновременно.

Он не торопился с супом, прерываясь пару раз на дождь, который лил за окном.

— А мы когда с мамой домой вернемся? — Он опять посмотрел на меня. Мы чудно смотрелись в этом месте. Сейчас я словил себя на мысли, что мы чудно смотрелись бы и в любом другом месте. Ему пришлось растопырить ноги, чтобы усесться на небольшой стул, сгорбиться над круглым столиком и каждый раз смущаться, низко наклоняясь к еде.

— Скоро. — Я почесал переносицу. Это была моя вторая ложь. Странно, что сегодня я стал считать то, сколько лгу.

Мы сидели перед входом в больницу, ибо в тихий час соваться внутрь было опасно. Дождь продолжал моросить. Какие-то смельчаки в тельняшках бегали под дождем, размахивая руками. Один из них прошмыгнул мимо нас. Он встал у входа, поставил руки в боки и громко закричал:

— Кому что купить?

Вся шайка подошла к нему. Он собрал даже тех, кто сидел в зале ожидания.

— Сигарет. — Я протянул ему денег. — Только недешевых. Не хочу выплюнуть легкие.

Он посмотрел на меня, его морщинистое лицо скривилось. Он хмыкнул, надавив на пуговицу пиджака пальцем:

— Все для господ. — Потом он рассмеялся, снял сланцы и трусцой побежал по мокрому асфальту босиком, тем самым вызвав толпу возгласов и свиста.

Я вернулся обратно к Гиганту. Присев рядом, поймал его легкий смех:

— Вот какая разница между людьми.

— Какая же?

Гигант снова тихо засмеялся.

Через минут десять этот босой чудак в тельняшке вернулся. Он шел не торопясь, важно, распрямив узкую спину. Его тощие руки были напряжены от того, что он тащил два пакета. Толпа снова засвистела.

— Заберите, распишитесь, господин. — Он подошел к нам, раскрывая

пакет. На самом верху лежали сигареты и зажигалка. Я вспомнил, что оставил свою на работе, и новая была мне как раз кстати. — Что, угадал? — Он подмигнул мне, оголив ровный слой пожелтевших зубов. Его кожа имела темный загар, а из тельняшки вывалилась цепочка.

— Спасибо, — все, что мог произнести я. Толпа сбежалась вокруг него. И этот человек честно раздал всем то, что они просили. Он вернул даже сдачу, но ни с кого не спросил своих денег, добавленных для покупки.

Он сел на лавку, неподалеку от нас. Гигант наблюдал за дождем, стекающим с крыльца. Мое внимание было приковано к этому чудаку. Я встал, подошел к нему и протянул денег:

— Это за зажигалку, возьмите.

Он посмотрел на деньги, хмыкнул и толкнул мою руку:

— Я от этой мелочи не стану богаче, а ты не обеднеешь. Смысл мне брать? — Он зажал между зубами сигарету. — Лучше дай прикурить, господин.

Чудак напомнил мне отца Яны. Он был примерно такого же склада ума. Меня, к слову, он любил, но не упускал возможности ткнуть носом в то, что деньги далеко не все решают в этой жизни.

— А что стало с дедом и бабушкой? — Илья повернулся ко мне, наконец, перестав мониторить дождь. Он пожал плечами:

— Умерли. Все старые люди умирают.

— Ты с ними общался?

— Они помогли купить нам дом. — Илья разгладил ткань на брюках. — А потом умерла бабушка, а через год и...

Раскат грома прервал его. Я поежился, вдыхая холодный, сырой запах.

Яна была обычным ребенком, которая любила своих родителей. А родители, в свою очередь, любили ее. В моей голове не укладывалось только одно: как они разрешили ей встречаться с этим проходимцем.

— А отец?

— Жив, — сказал как отрезал. Больше вопросов по поводу отца ему задавать не хотелось.

— Она всегда хотела быть учительницей в университете, — протянул я, затягиваясь сигаретой.

— Мама закончила институт, стала преподавать в нашей местной школе.

— И все? — Я чуть не выронил сигарету. Неужели эта девочка с русыми косичками, отличница, сидевшая рядом со мной, обещавшая стать доцентом гуманитарных дисциплин, всю жизнь проработала учительницей?

— А что еще надо? — Гигант искренне удивился. — Она выпустила хороших учеников. У нее учился я. — Илья засмущался, улыбнувшись. Его руки продолжали гладить ткань. — Она защищала меня перед учителями.

— А дети?

— Они же маленькие, ничего не понимают, им не объяснишь. Когда стали старше, просто обходили меня стороной. А учителя думали, что я совсем тупой.

— Ты не тупой. — В голове всплыли недавние события.

— Мама всегда так говорит. Она была для меня хорошим учителем, зачем ей что-то еще?