Обычная магия 4
Шрифт:
Он сразу понял, что это воры. Увы, телефона у него не было: родители решили, что летом ему телефон ни к чему — подарят в начале учебного года. А бежать через двор к соседям он не решился.
Артур спрятался под кроватью, надеясь, что дед, мама, папа и старшая сестра вот-вот вернутся, и в то же время боясь, что если родные придут прямо сейчас, воры им навредят. Затаил дыхание, ожидая, что вот сейчас чужаки залезут в дом. Но воры отчего-то медлили.
Артур ждал и ждал и наконец отважился выбраться из-под кровати. Прислушался и уловил тихие
Артур чуть не умер от ужаса. Но крики быстро прекратились. Что же это такое?! Кричали как будто в доме, но тогда звук был бы громче…
Артур кинулся к окну. Во дворе ни следа незнакомцев. Долго-долго собирался с силами, но всё же решился и выглянул из комнаты. Никого. Осторожно крадясь вдоль стен и уговаривая себя не трусить, проверил другие комнаты. Тихо и пусто.
Когда наконец вернулись родные, они нашли чью-то борсетку у забора. Внутри не было ни документов, ни телефона, ни денег. Сама борсетка была порядком потасканной, так что дед решил, что её закинули к ним во двор хулиганы, и выкинул сумку.
Кражи в деревне прекратились, и Артур был уверен, что воров убил и, наверное, съел их дом.
— Теперь я, конечно, понимаю, что воры, вероятнее всего, были неместными и просто перебрались в другую деревню, — закончил свой рассказ визитёр. — Но что-то там, в нашем доме, мне кажется, всё-таки есть.
Артур помолчал немного, потом продолжил:
— Дело в том, что дед умер в позапрошлом году. А отец собрался продавать домик. В понедельник уже первым возможным покупателям покажет. Я маялся, маялся и понял, что не успокоюсь, пока не буду уверен, что там чисто. Нельзя же продавать дом-монстр? Вдруг он навредит новым жильцам?
— Почему навредит? Они же не воры, — прищурился Бьёрн.
— Ну, — Артур помедлил, но всё же решил раскрыть карты, — понимаете, например, дому не понравился первый муж моей сестры. Он всё пытался на Антона то шкаф уронить, то муравьёв натравить, то ещё что. Антон в итоге оказался негодяем: пытался сестру на деньги обмануть, изменял. Так что они расстались. Моего школьного приятеля дом недолюбливал. Папину тётку ещё. У них всё из рук валилось, они постоянно оступались. Тётка как-то порезалась сильно — пришлось в больницу ехать. Вообще дом любил… любит только нас. И нового мужа Ритки, сестры. А, и дочку её. Но мелкая там всего раз была: Рите старый дом не по душе — они с мужем новый крутой коттедж купили в Олимпе. А когда племяшка в тот раз в дом деда приехала, там, представляете, ни с того ни с сего все цветы зацвели! Миланку все любят: и дом, и мои родители, и её родители, конечно. И дед любил, пока жив был. Она чудесная! Вот однажды… Хм, простите, я отвлёкся.
— Ладно, едем! — решил Бьёрн. — Посмотрим на ваш «проклятый старый дом».
Артур был только за, и через пять минут все трое погрузились в его красный «форд фокус» и поехали в Мельниково.
Несмотря на ветреный пасмурный апрель, весна за городом ощущалась остро и ярко. Снег почти сошёл. Всюду мелькали вышедшие из спячки существа — светящиеся птички, бабочки, ящерки. Тут и там виднелись белые венчики первоцветов. Даже грязь на дороге и у обочин не казалась унылой, как бывает
И всё же Руслан не мог радоваться весеннему дню. В голову лезли мысли о том, что случилось в прошлую субботу. И о том, что и для него, и для Бабушкина, и даже для наставника эта весна и все следующие станут не такими, как те, что были раньше.
«Форд» проехал мимо поворота на заброшенную Новую Петровку, и Руслан вспомнил прошлое лето и свой позорный ужас перед безликой. Если подумать, получается, что с каждым сезоном, с каждым месяцем и, наверное, даже с каждой неделей он, Руслан, уже не тот, что был до того.
Философствования вскоре пришлось отложить — приехали.
Мельниково оказалось маленькой деревушкой на три улицы. Большая часть домов, кажется, уже нежилая. Но где-то лаяла собака, откуда-то слышалось мычание, а самый ближний к дороге дом радовал глаз яркими синими ставнями и белоснежным заборчиком вокруг палисадника.
Существа жили своей жизнью, и деревенька казалась пасторально мирной.
Артур провёл их к нужному дому. Стоило зайти на участок, сравнительно большой и покрытый прошлогодними жёлто-серыми сорняками, как Руслану стало не по себе. Было что-то неуловимо жуткое в старом покосившемся доме, в его закрытых ставнями окнах. Будто кто-то сидел внутри и пытался рассмотреть прибывших сквозь щели в ставнях.
— Чувствуете? — негромко спросил Артур.
Видящие кивнули. Наставник тоже смотрел на дом с подозрением.
— Ваш дед тут вырос? — спросил Бьёрн.
— Да, отец тоже, но родители перебрались в город, когда сестра пошла в школу. При мне уже только летом на месяц примерно приезжали.
— После смерти деда дом заметно состарился?
— Да. Ничего вроде бы не испортилось. То есть ни гнили, ни плесени, ни трещин, ни ржавчины, но всё как будто одряхлело.
Руслан почти не слушал клиента. Смотрел на дом — и не мог поверить глазам. Дом и правда казался живым. Еле заметно двигались доски. Подрагивали ставни. Чуть дрожал шифер на крыше. Дом непрестанно шевелился, и было похоже, что каждое движение давалось ему с трудом.
— Что это? — тихо спросил Руслан.
— Сдаётся мне, что это хранитель, — отозвался наставник. — Он здесь очень давно, и, видимо, еле жив.
— Что это значит? — спросил Артур. — Этот дом действительно монстр?
— Не то чтобы монстр, — пожал плечами Бьёрн. — Тут существо. Большое, очень специфическое. Видимо, ваш дед привязал хранителя к дому. Давно. Возможно, ещё в молодости. И не отпустил. Погодите минут десять — кое-что проверю.
Бьёрн жестом велел клиенту отойти, и когда тот ушёл к забору, начал чертить знаки. Опознание. Теперь опознание похитрее. Затем совсем мудрёную связку из шести усложнённых символов.
Знаки сияли, разбрасывая искры, очевидно, подтверждая все предположения наставника.
— Что узнал? — поинтересовался Руслан.
Вместо ответа тот сказал, обращаясь к клиенту:
— Как звали вашего дедушку?
— Богдан.
Бьёрн кивнул и начертил ещё три знака. Руслану показалось, что дом зашевелился активнее. Может, услышал знакомое имя?
— Судя по всему, — пояснил Бьёрн, — ваш дед и правда вызвал хранителя. Привязал его и к себе, и к дому. И оставил тут. Если что, таких существ обычно призывают на какое-то время. Если ребёнок заболел, например, или если есть какая-то угроза. Как правило, хранитель остаётся в доме год или чуть меньше. Этот хранитель сидит здесь уже лет сорок.