Обычная магия 5

Волковский Андрей

Он рассмеялся:

— А я ведь любил тебя когда-то, Марин. Думал, что ты особенная. А ты… — он махнул рукой. — В общем Катю забрал я. Не вздумай её искать, поняла? Я же давно за вами слежу. Ты её совсем не любишь. Так какого чёрта ты её увезла?!

В спальне послышался шум, и Марина снова облилась холодным потом. Костя!

— Это… это муж. Не трогай его, Рома! Оставь нас в покое!

— А я его и не трогаю, — неприятно улыбнулся он. — Это Шустра.

— К… какая Шустра? Кто это?

— О, тебе понравится. Это монстр. А вот

ещё один.

Роман махнул левой рукой — правая отчего-то неловко висела вдоль тела, но Марине не хотелось его разглядывать.

— И ещё.

Воздух вокруг Романа колебался и дрожал, и Марина видела смутные тени, проступающие рядом с ним. Она зажмурилась и судорожно обняла себя за плечи. Нет-нет-нет! Ничего этого нет! Он псих. И его Катя сумасшедшая. Пусть забирает её и валит обратно в ад, в свою тьму! Пусть выметается.

— Даже так? — хмыкнул Роман, и она поняла, что не думала, а говорила. — Ладно, мы с Катей проваливаем в свою тьму. Милую тьму для папы и дочки. А ты знай: я слежу за тобой.

Что-то коснулось её плеча, и Марина чуть не закричала. Это был не Роман. Это было что-то мохнатое, неприятное и жуткое. Неужели эти монстры и правда существуют? Неужели Роман и Катя просто видят больше, чем она? Тогда получается, что она, Марина, плохая мать? Нет, быть такого не может! Этот псих снова её обманывает. Изводит, мучает, потому что он злой. Монстр тут только он!

— Завтра пойдёшь со мной в ментовку и скажешь, что хотела насолить отцу ребёнка, а так всё хорошо. Документы на дочку у меня есть. Потом в суд: там откажешься от материнства в мою пользу. И если хоть где-то пикнешь, что я сумасшедший, я покажу тебе всех своих монстров. И мужу твоему. А твой приплод я неплохо продам на чёрном рынке. У нас, у психов, нерождённые детишки идут на самые разные зелья. Посмотри на меня!

Она не хотела смотреть на Романа, но не посмела ослушаться. Раньше его голос никогда не звучал так властно и жёстко. Стальные холодные глаза смотрели на неё спокойно. Роман не угрожал и не запугивал. Он посвящал её в свои планы.

Марина покачала головой и прошептала:

— Мне не нужен твой ребёнок. Я всё сделаю. Оставь нас.

— С удовольствием.

Он собрался уйти, но тут послышался шум, и в прихожей появился Костя.

— Ты кто? — прохрипел он.

Марина встревоженно присмотрелась к мужу. Он был бледным, помятым и встрёпанным.

— О, а для человечишки ты ничего так, крепкий, — удивился Роман. — После Шустры тебе полагается лежать и умирать от ужаса, как минимум, до утра.

— Катя… — сипло выдохнул Костя.

— Я её отец, — нахмурился Роман.

— Катя моя дочь. Не смей её забирать! — Маринин муж шагнул к незваному гостю.

Тот рассмеялся и сказал:

— Во дела! Ты смелый или глупый? Я ж тебя одной левой уделаю.

Роман погладил пустоту у бедра и добавил:

— Видишь, Шустра, бывают и отважные человечишки. Живут, правда, обычно мало. Ладно, так и быть: не стану тебя калечить. У тебя

как-никак семья, и жена твоя мне не чужая. Но Катя — моя.

Он развернулся и вышел.

Костя хотел бежать за ним, но Марина расплакалась, и муж остался.

На рассвете она сказала:

— Костя, я тебя никогда ни о чём не просила. А теперь прошу: ни слова больше о Кате. Никогда. Если ты меня любишь, забудь, что она вообще была. Ладно?

Она понимала, что мужу больно. Он ведь успел привязаться к странной девочке, но она родит ему другую, хорошую девочку. А потом ещё одну. Или мальчишку. И они будут счастливы без всех этих монстров.

Круговорот

Руслан провёл в далёком Улан-Удэ десять дней, и, если бы не начало учебного года, то с удовольствием задержался бы ещё на недельку. Он познакомился с Бьёрновой роднёй, попробовал местную кухню, нагулялся по городу и его окрестностям, побывал на Байкале — такой красоты Руслан никогда не видел и пообещал себе, что однажды непременно приедет сюда с Региной.

В общем впечатлений было столько, что они, казалось, не вмещались в Руслана и реяли за ним облаком из шума байкальского прибоя, запахов бууз, голосов и смеха многочисленных родственников наставника, картинок с видами улан-удэнских улочек и байкальского побережья.

Когда до отъезда оставалась одна ночь, Руслан спросил:

— Бьёрн, а почему ты уехал? Тут же так красиво и вкусно! И родные тебя очень любят.

Невидимый в темноте комнаты наставник отозвался:

— Потому и уехал. Ну, не от красивости и вкусности, конечно. От родных. Чтобы всё сам. Чтобы точно знать, что всё, чего я добился, — моё. Не дядина протекция, не дедовы связи, не тётины знакомства, а всё я сам. Понимаешь?

— Кажется, да. Знаешь, Бьёрн, ты очень крутой. Сам по себе. Но и родственники у тебя классные!

— Ха, скажешь тоже! — фыркнул наставник, но по голосу было слышно, что ему приятно.

Руслан действительно считал наставника крутым. И полагал, что ему, Руслану, очень повезло, что Бьёрн когда-то всё-таки решился уехать из дома и выбрал именно тот город, где они и встретились.

— А почему ты в наш город приехал?

— Подальше от родни! — хмыкнул наставник. — Куда ни ткни на карте — везде родичи, а у вас вроде нет никого.

— Значит, нам повезло. И мне особенно.

— Так, хватит лирики на ночь глядя, ученик! Спи давай.

Руслан заснул, и ему снился Байкал.

В родном городе всё было спокойно и привычно: начало нового учебного года, сезонная смена гардероба, большая уборка, традиционно затевавшаяся мамой в первое сентябрьское воскресенье.

Руслану отчего-то казалось, что он не был дома целую вечность, а потому ужасно соскучился. Хотелось бродить по знакомым улицам, встречаться со Славиком, Региной и вернувшейся из очередной поездки Катей, обнимать маму и радоваться жизни. Что, собственно, он и делал.