Обычная жизнь
Шрифт:
— Достаточно, — абсолютно спокойным тоном прервал меня Гендо. — Тебе на подобные выводы понадобились всего сутки?
— Нет, больше трёх месяцев, — уголками губ усмехнулся я. — Я всё время хотел понять происходящее и пытался сделать прогноз… В свете новой информации это оказалось более лёгким делом, чем раньше — строить гипотезы на основе хоть каких-то данных проще, чем гадать.
— Мой сын никогда не был ни храбрецом, ни гением… — несколько отстранённо, но достаточно зловеще уронил Командующий. — Он мог набраться храбрости, оказавшись в смертельной
Холодный взгляд прикрытых очками-хамелеонами глаз, не столько изучал меня, словно препарировал. Как редкое животное или интересное насекомое. И почему это он говорит обо мне, как о постороннем человеке?
Момент истины, Виктор? Ещё никогда Штирлиц не был так близок к провалу?
— Ты никогда не знал меня, — ровным тоном произнёс я. — Ты и сейчас не знаешь, кто я такой.
— Напротив. Отлично знаю, — Гендо слегка прищурился. — И точно знаю, что ты изменился. Вот только когда? Когда приехал в Токио-3 или раньше?
— А быть может, когда я уезжал из Токио-3? — слегка подался я вперёд, добавляя во взгляд немного безумия.
— Что ты имеешь в виду?
— Я ведь родился и до четырёх лет жил здесь, пока… — я сделал паузу, сверля Гендо тяжёлым взглядом исподлобья. — Пока не погибла мама.
Прикрыть глаза. Нырнуть в звёздную бездну чужих воспоминаний, которых Синдзи не смог бы вытащить из своей памяти ни за что и никогда.
Не то… Не то… Опять, не то… Ага!..
— Один из секторов штаб-квартиры, наспех переоборудованный в жилой, пока постройка нормального жилья здесь и на поверхности ещё только велась… — чужое воспоминание послушно раскрывается передо мной, словно бутон диковинного цветка. — Похоже, отец, ты так до сих пор там же и живёшь… Надо же — почти одиннадцать лет уже прошло… И Юнит-01. Сколько ему там официально — два года? А на самом деле больше тринадцати…
— Ты не можешь ничего этого помнить, — проскрипел Командующий. — Это просто невозможно. Кто рассказал тебе всё это?
— Хочешь я перескажу последние слова, которые вы произносили в рубке перед активацией Ноль-первого? "Что здесь делает ребёнок? Это — Синдзи, сын Командующего Икари. Икари, тут не ясли, а научная лаборатория! Сегодня очень важный день, так что… Козо, я не думаю, что мой сын сможет чем-то помешать"… Продолжить? Конечно, ты можешь предположить, что всё это рассказал мне Фуюцки, но ведь сам прекрасно знаешь, что это не так.
— Ты был ребёнком. Всего лишь ребёнком!
— Конечно, — я откинулся на жёсткую спинку стула, неосознанно копируя Гендо. Ногу на ногу, руки скрестить на груди — поза максимальной психологической закрытости в беседе… — Поэтому этот ребёнок плакал, когда ты оставил его у своего брата и ушёл. Но это были его последние слёзы.
— Ты ненавидишь меня, — неожиданно спокойным тоном произнёс Командующий.
— Нет, — немного подумал и добавил. — Уже нет. Сначала была горечь и обида. Потом пришла ненависть. Но
— Если тебе всё равно, ты мог бы и не сесть тогда в кабину Ноль-первого. Какая разница — будет жить мир или умрёт?
— Мир не виноват в извечном конфликте отцов и детей, — усмехнулся я, ловя ответную ухмылку Гендо. — И вообще, лишние эмоции часто только вредят.
— Превосходно, — Командующий поднялся с места, и я последовал его примеру. — В таком случае следуй за мной.
В общении с Гендо я уже отвык удивляться… Но он до сих пор продолжал не только удивлять, но даже шокировать своими поступками.
Командующий подошёл к стене, нажал невидимую мне клавишу, открывая дверь в небольшую кабину лифта. Вошёл внутрь, следом за ним — я. Двери сомкнулись и лифт начал стремительно опускаться вниз, постепенно набирая скорость.
Какое-то время мы провели в молчании, стоя бок о бок.
— Все твои упрёки справедливы, — наконец нарушил тишину Гендо. — Но я не собираюсь просить прощения — всё это было необходимо, хотя ты и не поймёшь моих мотивов.
— Господин генерал, ваш сын, несмотря на юные годы, уже повзрослел, — саркастически заметил я. — Так что играть в заботливого отца несколько поздновато.
— Уже заметил, — в тон мне ответил Командующий. — Но я и не пытаюсь. Я смог стать отцом только для одного своего дитя — института НЕРВ.
— Тогда, может быть, объяснишь зачем всё это? Все эти странные разговоры?
— Скоро ты поймёшь всё сам.
Лифт всё опускался и опускался вниз, и длилось это, казалось, целую вечность. Чисто по ощущениям мы уже давным-давно миновали границу Мохоровичича и направлялись прямиком в Ад… А впрочем, нет — кажется, наше падение всё-таки заканчивается.
Кабина всё замедляла и замедляла свой полёт, пока не остановилась полностью. В тот же миг в стене кабины откинулась панель, открывая небольшой монитор и клавиатуру. На экране тут же высветилось "подтвердите доступ". Гендо набрал длинный шифр, приложил большой палец к квадрату около клавиатуры, затем снял очки и неподвижно замер, уставившись куда-то в экран. Появилась надпись "пожалуйста, не двигайтесь — проводится сканирование". Тонкий короткий писк, надпись "спасибо, Командующий Икари". Лифт снова тронулся. Пара минут, и всё — похоже, мы достигли пункта назначения. Двери лифта раздвинулись, и перед нами открылся длинный тёмный коридор, скудно освещённый тусклыми дежурными лампами.
Гендо сделал широкий шаг, выходя из кабины, остановился и бросил через плечо.
— Ты хотел знать больше, Синдзи? Хорошо. Тогда я покажу тебе прошлое, настоящее и будущее нашего мира.
Я последовал за отцом, занимая место по правую руку от него и приноравливаясь к его быстрому широкому шагу.
— У меня такое ощущение, что обычным пилотам с их допуском здесь находиться не положено, — иронично заметил я.
— Если здесь будет замечен пилот или кто-либо ещё, не имеющий нужного допуска, он будет убит на месте.