Обычная жизнь
Шрифт:
Это было удивительно и невероятно. Я только что прикоснулся к, пожалуй, самой великой тайне современности — куда там древним Атлантидам и Бермудским треугольникам! К чёрту всю псевдорелигиозную муть оригинала — передо мной сейчас лежит нечто гораздо более понятное. Комплементация, Третий Удар? Теперь ясно, что такое на самом деле Геофронт.
Что там было в оригинале? Превращение всего человечества в океан ЛСЛ и видения Синдзи, где он на миг заглянул в иной мир…
Мир, Который Мог Быть.
Который мог быть сотворён властью
Проклятье… Теперь я понимаю, почему действительно можно хотеть провести Третий Удар. А ведь действительно — вдруг всё это правда, и перед нами инструмент Бога? Инструмент, которым можно перекроить пространство и время. Способный изменить имеющийся мир или создать новый.
Мир без боли.
Каким видит его отец? Миром, где нет ни Ангелов, ни Евангелионов, ни Геофронта? Где не было Второго Удара, где жива Юй, а его сын — обычный школьник, чья лучшая подруга — дочь их хороших соседей Карла и Киоко?
А каким вижу этот мир я?
Теперь, наверное, почти таким же. Но с изменённой историей страшного двадцатого века. Где не было двух Мировых Войн и ненависти народов друг к другу. Где страны мирно объединились и больше не сражаются друг с другом, а направили всю свою энергию, например, на освоение космоса…
Или не это?
Или великую Российскую Империю от Одера до Юкона и от Ледовитого до Индийского океана, диктующую свою волю другим? А, может быть, СССР, чьи танковые армады вдавили своими траками в землю немецкие, английские, японские и американские знамёна?
Чего бы я хотел?
И что было бы правильнее?
Какой мир был действительно миром без боли, а не кровавым фантомом, порождённым злобой?
— Если Геофронт — это инструмент Бога, то Ангел, захватив над ним власть, превратится в Бога… — негромко произнёс я. — Но ведь Ева — это тоже своего рода Ангел. Так может ли Ева тоже стать Богом?
— Нет, — резко ответил Гендо. — Никогда и ни за что. Мы посадили их на короткий поводок энергии, провели своеобразную лоботомию и постоянно держим под действием транквилизаторов… Мы подавляем инстинкты этих существ, вручая управление ими пилотам. И лишь сбросив все эти оковы в виде кабелей и доспехов, Ева может стать Богом… Перед этим превратившись в Ангела. Нашего врага.
— Понятно… Тогда позволь задать последний на сегодня вопрос, отец, — повернулся я к Командующему, устремившему свой взгляд на древнюю Еву.
— Зачем я тебе всё это рассказываю? — словно бы прочитал мои мысли Гендо.
— Да.
Икари-старший повернулся ко мне и пристально взглянул на меня своим тяжёлым взглядом.
— Я не буду пытаться объясниться перед тобой, — произнёс Гендо. — И мне уже бессмысленно пытаться наладить с тобой отношения как с сыном, Синдзи. Поэтому сейчас я говорю с тобой, как с пилотом и самым мощным оружием НЕРВ… И сыном Икари Юй.
Командующий
— НЕРВ был её детищем — тем, что она хотела и к чему стремилась. Цитадель знаний, колыбель новой эры человечества — эры мудрости. Юй верила, что раскрыв тайны Геофронта люди станут лучше, и что Евангелионы — это не оружие, а всего лишь стражи и хранители мудрости… И эта вера убила её.
Внезапно мне стало до боли жалко этого уже немолодого и бесконечно уставшего человека. Который вместе с женой потерял и большую часть души, собственными руками выковав себе вместо неё протез из льда и стали…
Собственными руками выковав себя.
Человека без права на слабости, эмоции и счастье. Создавшего и возглавившего могущественную организацию, что теперь в ответе за всё человечество. Добровольно лишившегося привязанностей и боящегося встречи с собственным сыном, как памяти о горьком прошлом.
— Отец…
— Мы ещё не достигли всего необходимого, — голос Гендо был холоднее полярной ночи. — И если победят Ангелы, то никогда не достигнем. Всё пойдёт прахом: и детище Юй — институт НЕРВ, и памятник её жизни — Токио-3, и все её мечты…
Мы — ничто перед всем этим. Вера Юй в завтрашний день — вот что важнее наших жизней. Поэтому я говорю тебе, лейтенант Икари Синдзи — ты, тот кто управляет Евой-01 и кому вручена судьба будущего.
Во имя памяти своей матери и её веры в завтрашний день — не предавай её мечты. Защити их. И смети всех, кто встанет между тобой и ними.
Уничтожь.
Убей!
Не ради своих желаний или существования всего человечества, а ради памяти всего одного человека.
Я живу в прошлом, ты — в настоящем, но Юй хотела для нас только будущего. И сейчас, когда ты видел ради чего мы все сражаемся, я хочу спросить тебя, Икари Синдзи.
Готов ли ты?
Сражаться не просто ради того, чтобы выжить и чтобы жил мир, не ради родных и друзей, а ради завтрашнего дня? Ради того, чтобы этот мир изменился? Пожертвовать всем, и даже собственной жизнью и счастьем, чтобы доказать — ошибалась не Юй со своей верой в людей. Это ошибался мир, отвергнувший её! И мир изменится — так или иначе…
…Пока Икари-старший ронял тяжёлые и холодные, будто капли ртути, слова, я непроизвольно вытягивался всё прямее и прямее. Тело начала бить непроизвольная дрожь, а в горле засел комок.
— Ты готов, Икари Синдзи?
Я приложил сжатый кулак правой руки к груди и опустился на одно колено, склонив голову.
— Сейчас и всегда, Командующий.
Глава 5. Мантикора
Отец не был бы отцом, если перед тем как отпустить меня — совершенно ошалевшего и обалдевшего после посещения Терминальной Догмы, не заставил бы подписать очередную гору бумаг о неразглашении. И в случае с ними было понятно — сболтну лишнего и выговором не отделаюсь однозначно.