Обычное дело
Шрифт:
— Ну да. Поэтому Рыбак его и приставил лавку охранять. Ну, то есть не охранять, а показывать клиентам, что Рыбак здесь имеет интерес. Понимаешь?
— Понимать-то понимаю… А в чем интерес-то?
— Да Гангмар его знает. Сам не могу догадаться. Я только хотел выяснить, что происходит. Не каждый же день у Шугеля такая стража под дверью… Спасибо, Хиг! А что, насчет Мясника ничего не слышно? Не думает он в Ливду наведаться как-нибудь? Что об этом у Обуха говорят?
Слово благодарности и перемена темы должны были показать Коротышке, что в этот раз меняла не будет ему ничего объяснять. Разговор переключился на недавние события — смена власти в городе основательно всколыхнула мутное ливдинское болото, и тем для обсуждения нашлось предостаточно. Слово за слово — Керт поставил перед приятелями второй кувшин. Коротышка,
Наконец заведение начало пустеть, и приятели стали прощаться. Коротышка, веселый и довольный, находился сейчас в полной гармонии с собой и с Миром, так что его потянуло на подвиги.
— Ты только скажи, Хромой, — заявил он напоследок. — Если у тебя какие-то проблемы с Жабой… Или еще с кем — ты только скажи.
— Спасибо, Хиг! — улыбнулся меняла. — Спасибо!.. Никаких проблем. Ты же понимаешь, какие вообще у меня могут быть проблемы со шпаной вроде этого Жабы?
— Никаких, — согласно кивнул тот, — точно. У тебя — никаких! Но если будут…
— То я сразу к тебе!
— Заметано?
— Заметано!
Распрощавшись с Коротышкой, меняла отправился домой. Беседа с Хигом прояснила кое-какие интересные детали, но не дала ответ на главный вопрос: чем эта афера настолько привлекательна, что Раш решил заиметь свой интерес в деле. Время от времени появляются какие-то чудаки… Платят гроши за право ознакомиться с подделкой… Тем не менее, Жаба торчит в глухом переулке напротив лавки старьевщика, а он ведь — не последний человек в организации Рыбака… Может, его помощь нужна в тех случаях, когда обманутые клиенты возвращаются из Семи Башен с пустыми руками и требуют вернуть им деньги? Это маловероятно, Шугель всегда может заявить, что они просто плохо искали. Он достаточно опытный и тертый человек, чтобы подобные вопросы решать без посторонней помощи. Тем более без помощи, которую приходится оплачивать. Если Жаба — ветеран и занимает почетное место в иерархии портовой банды, то и его присутствие стоит недешево. Что-то было еще в истории с подделкой…
Самым простым, решил Хромой, будет прямой путь, то есть спросить у старьевщика. Если на него надавить как следует, то он, конечно, выложит все без утайки. Еще пока они сидели в «Шпоре сэра Тигилла», меняла продумал свои действия.
В запасе оставалось несколько часов, и он отправился поспать. Домой он добрался без приключений. После бурных событий ночи полнолуния, когда исполнились пророчества и пробужденный чародеем Бибноном эльф из Семи Башен перебил почти весь ливдинский Совет, город успокоился. Вновь назначенный в Ливду граф навел порядок в дневной жизни города, да и «ночные бароны» уже успели заново уточнить границы своих владений…
Придя к себе, Хромой не раздеваясь улегся в кровать и вскоре уже крепко спал. Проснулся он часа за полтора до рассвета. Этим умением он обладал с детства — сколько себя помнил. Он всегда мог проснуться, если нужно, в любое время. Позевывая, он повесил на шею амулет ночного зрения и полез в свой тайник, прикидывая, что может пригодиться в сегодняшнем предприятии. Зачем ему вообще это нужно, Хромой вряд ли бы смог объяснить внятно. Просто он чувствовал потребность узнать побольше об этой афере с подделанной книгой, и ему этого было достаточно, чтобы пускаться в авантюру, которая вполне могла оказаться весьма опасной.
Выйдя из дома, Хромой по привычке огляделся. Разумеется, вокруг было пустынно и тихо. Этот предрассветный час — самое спокойное и безопасное время в Ливде. Спят честные граждане; спят разбойники, промышляющие тем, что грабят честных граждан; спят солдаты городской стражи, которые обязаны ловить разбойников, и спят скупщики краденого, которые обманывают разбойников в торге и платят мзду солдатам стражи… В этот час все они спят — и этот час дарит Миру иллюзию спокойствия и добра…
Заперев дверь, меняла быстро зашагал прочь — скоро проснется пекарь и начнет бранью и пинками будить подмастерьев… Тишина — нечастый гость
Шагая по замершему ночному городу, Хромой размышлял. Обдумывая все, что ему было известно, взвешивая и сопоставляя факты так и этак, он по-прежнему не видел объяснения. Где-то в истории с подделкой плана Семи Башен скрывался источник дохода, где-то пряталось обстоятельство, делавшее аферу привлекательной. Так и не придумав ничего правдоподобного, Меняла махнул рукой на размышления и сосредоточился на собственном плане. Он предположил, что Жаба облюбовал в переулке определенное место и всегда торчит именно там. Там-то и будет его ждать засада.
К тому времени, как Хромой пересек город, небо уже посветлело, а на востоке начало приобретать розоватый оттенок. Тут, неподалеку от порта, уже ощущалась близость моря. Солоноватые запахи примешивались к обычному городскому смраду, и меняла знал, что вскоре бриз ненадолго очистит воздух здесь, в Западной стороне. Шагая по грязным улицам, Хромой с удовольствием втягивал этот воздух, чувствуя как в нем по мере приближения к берегу крепнет соленая свежесть…
Вот и знакомый переулок. Прежде чем свернуть в него, меняла огляделся. Окрестные дома слепо таращились в предутреннюю мглу закрытыми ставнями, прохожих не было видно. По дороге Хромого обогнали несколько человек, также шагавшие в направлении порта. Это было обычным делом, гавань пробуждается раньше, чем ремесленные кварталы, так что и внимания Хромой не привлек. Убедившись, что поблизости никого не видно, он свернул в переулок и крадучись двинулся ко вчерашнему наблюдательному посту Жабы. Подойдя к нужному дому, Хромой еще раз огляделся. Тишина.
Склонившись над дверным замком, меняла несколько минут его изучал. Потом выпрямился и облегченно вздохнул. Все было в порядке, дверь запиралась обыкновенной щеколдой с фиксатором — три четверти обитателей Ливды пользовались подобными, и Хромой хорошо знал, как отпереть без шума такую дверь. Он извлек из сумочки на поясе необходимые инструменты, накрутил на руку тесемки амулета, гасящего звуки, и спустя несколько минут за дверью послышался легкий стук — колышек, служивший фиксатором, вывалился из своего гнезда на пол. Дальше все было просто. Меняла вытащил нож с узким лезвием, просунул острие в достаточно широкую щель между дверью и косяком и, аккуратно приподняв щеколду, медленно приоткрыл дверь. Действие его амулета не распространялось на заросшие грязью ржавые дверные петли, и он был вынужден действовать очень осторожно, чтобы дверь открывалась без скрипа. Когда он увидел, что может протиснуться в образовавшийся проем, скользнул внутрь, по-прежнему аккуратно придерживая дверь. Проникнув в дом, Хромой — так же медленно и осторожно — закрыл дверь и тихо опустил щеколду. Затем прислушался и принюхался. Из-за драной мешковины, отгораживающей прихожую от единственной комнаты, доносился мощный храп и истекал крепкий перегарный дух. Вчера хозяева крепко выпили, должно быть, но — отметил про себя Хромой — не забыли запереть входную дверь. Что ж, и это тоже обычное дело — даже нищий пропойца, чья жизнь и имущество никому не нужны, казалось бы, вечером обязательно запрет дверь. Будь он мертвецки пьян или смертельно болен — все равно.
Выждав минуту, Хромой осторожно заглянул в комнату. В углу на груде лохмотьев сплелись два обнаженных тела. Мужчина и женщина, должно быть. Хромой двинулся к ним. По дороге он зацепил стоявший на полу кувшин. От толчка посудина свалилась набок и, дребезжа, покатилась по грязному полу. Меняла быстро склонился над спящими. Одна из фигур зашевелилась — мужчина, подняв голову, прохрипел:
— А ты… Кто та…
Меняла прервал его вопрос, несильно ткнув кулаком в лоб. Пьяный хозяин дома повалился на груду лохмотьев — на пальце у Хромого был перстень с загодя приготовленным оглушающим заклинанием. Несколько минут незваный гость изучал лежащих. Затем, брезгливо морщась из-за отвратительной вони, принялся опутывать их шелковой нитью, на которую были нанизаны продырявленные кусочки янтаря. Закончив, он еще с минуту глядел на спящих, оценивая свою работу, затем отошел к окну и, немного приоткрыв ставни, попытался хоть отчасти избавиться от тяжелого смрада, заполнившего и пропитавшего комнату… Он вспоминал свежий морской воздух, который приносил в Ливду каждое утро бриз…