Обычные командировки. Повести об уголовном розыске
Шрифт:
Он вместе с Дороховым подошел к кассе, подождал, пока полковник расплатится, и попросил:
– Может, нам лучше поговорить там, внизу, у директора? Я только уберу инструменты.
– Хорошо, – кивнул Дорохов.
В кабинете директора за маленьким столиком сидела та самая брюнетка, которую он только что видел через стекло. Дорохов протянул ей свое служебное удостоверение, женщина прочла и рассмеялась:
– Вот уж не думала, что вы из милиции! Когда вы меня рассматривали там, – она кивнула в сторону дамского зала, – подумала, что хотите со мной знакомиться.
– Верно. Решил познакомиться. Еще вчера. А увидев сегодня,
Женщина развела руками и предложила стул.
– А как вас величать прикажете?
– Наталья Алексеевна. Что же вас интересует в нашем заведении?
– Модные прически и красивые женщины… Не найдется ли у вас комнатушки, где можно побеседовать с вашим сотрудником Бронштейном?
– Разговаривайте здесь, а я пойду по своим делам. Понадоблюсь, Жорж меня найдет.
– Понадобитесь, Наталья Алексеевна, обязательно понадобитесь!
Жорж, Григорий Абрамович Бронштейн, наморщив лоб, старался подобрать нужные слова, о покойнике худо говорить ему не хотелось.
– Трудно мне, товарищ полковник, в двух словах рассказать, какой был Сергей. Одно время я с ним дружил, вместе гуляли, иногда выпивали, иногда в одной компании бывали, а потом у нас дружба разладилась. Не ссорились, не ругались, а встречаться стали только здесь, в парикмахерской.
– Это почему же?
– Не знаю.
– Может, простите, женщина тому причиной?
– Да нет. Зачем же. У нас разные вкусы. – Жорж замялся. – В общем, чепуха какая-то. – Он пожал плечами, наконец полураздраженно бросил: – Сегодня я заплатил, завтра я, послезавтра я… В общем-то, я нежадный, поймите меня правильно. Но почему же так, где справедливость? Если он отлучится, я его клиента не возьму, попрошу вежливо, чтобы подождал минут пять – десять… А ведь если меня минуту нет, скажет: совсем ушел… Короче, уж больно деньги любил, – решительно заключил Бронштейн. – Больше, чем своих друзей. А я ему даже помогал. Попросит: подмени на час-другой, я – пожалуйста. И всю работу в его карточку записывал.
– Добрый вы человек, Григорий Абрамович. И часто вам так приходилось?
– Да бывало… Девчонку он какую-то завел, никому, правда, не показывал. Парень от нее бегал к нему с записочками. Телефона-то в нашем заведении все нет.
– Особа-то, видно, великосветская, если еще и рассыльного имела… Брат, наверное?
– Да нет, – рассмеялся Жорж. – Борька Воронин с завода, у него и сестры-то нет.
Александр Дмитриевич, услышав фамилию приятеля Левы Ершова, по инициативе которого была написана жалоба на дружинников и Лаврова, насторожился и подумал: «Хорошо, что не успел поговорить с этим Ворониным. Теперь-то разговор будет более предметным». Не показав вида, что заинтересовался Ворониным, спросил:
– А новых друзей Сергея вы знаете?
– По-моему, друзьями он так и не обзавелся. Встречал я его в разных компаниях, сегодня с одними, завтра с другими.
– Выпивал часто?
– Когда угощали. В прошлом году задумал машину купить, так копейки зря не тратил. Пойдет в кафе обедать, берет самое что ни на есть дешевое.
– Бывали ли случаи, когда Славин ссорился, угрожал кому-нибудь или дрался?
– Нет, товарищ полковник. Я не слышал, чтобы Сергей кого-нибудь оскорбил или ударил. Но вот почему-то парни его побаивались. У нас в сквере беседка есть.
Дорохов попросил отыскать Наталью Алексеевну и показать ему шкаф, где хранились личные вещи и инструменты Славина.
В подвале в большой комнате, отделанной кафелем, по стенам длинной вереницей стояли узкие высокие шкафы. «Как в отеле “Мажестик”», – вспомнил Дорохов один из романов Жоржа Сименона. Все шкафы закрывались на внутренние замки, и Наталья Алексеевна принесла с собой целую связку ключей.
– Это дубликаты, – объяснила она, – я храню их у себя на всякий случай, а так у каждого есть свой ключ. Вот этот шкаф – номер четырнадцать – был закреплен за Славиным.
Она отыскала ключ и открыла дверцу.
На вешалке сиротливо висел белый халат, под ним стояли летние туфли, а рядом – небольшой черный спортивный чемоданчик.
Дорохов сначала осмотрел карманы халата. В нижнем оказалась начатая пачка «Беломора» и металлическая газовая зажигалка, в другом – носовой платок, в верхнем торчала трехцветная шариковая ручка, а в глубине оказалась маленькая, сложенная вчетверо бумажка. Александр Дмитриевич бережно ее развернул. На листке, вырванном из небольшого блокнота, четкими, почти печатными буквами было выведено несколько слов: «Сегодня, а не завтра, как договорились, жду в буфете возле ЖДС». Ни подписи, ни даты не было. Не было и имени, кому она адресована. Записка могла пролежать в кармане Славина и неделю, и месяц. Дорохов протянул ее Бронштейну, тот прочел и иронически усмехнулся:
– Лихая, видно, женщина! Сама назначает свидание, сама идет в буфет и, наверное, сама будет платить, потому что вряд ли Сергей стал бы тратиться даже на самую красивую. По-моему, эту записку принес Борька, когда Славин ушел обедать. Я ему советовал подождать, а он говорит: некогда, и убежал… У меня как раз были два клиента, и я их обслуживал. Когда вернулся Сергей, я сказал, что был Борька и оставил ему под мыльницей послание.
– Когда это было?
– Не помню точно, наверное, дня за три-четыре до убийства. В тот день я пришел с обеда, а Сергей ко мне: «Жорж, будь другом, выручи, поработай за меня, я часа на полтора раньше смотаюсь, потом за тебя отработаю». Я согласился и несколько человек обслужил на его имя. У нас с планом строго. – Бронштейн взглянул на Наталью Алексеевну: – Крутая женщина наш директор.
В чемоданчике оказались бритвы, машинка для стрижки и несколько флаконов одеколона. Директриса отметила, что одеколона этих марок она со склада не получала.
Прощаясь, Дорохов пообещал:
– Теперь, Наталья Алексеевна, я каждое утро у вас бриться буду. Жаль только, что не вы меня будете обслуживать.
– А что, я вас плохо побрил? – в шутку возмутился Жорж.
– Могу и я, – улыбнулась женщина. – Я ведь тоже мастер, причем мужской и первого разряда.
– Тогда, Жорж, извини, в следующий раз я к Наталье Алексеевне. – И Дорохов направился к двери.