Обычные рассказы о необычном
Шрифт:
– Ну как же, – растерялся он. – Ну, к примеру, вдруг я захочу встретиться с кем-то? Как же я назову свой адрес?
– Вы непременно встретитесь, – легко улыбнувшись, пообещала она седовласому вояке.
– Что, вот так просто?
– Не сомневайтесь, – кивнула она со всей серьезностью.
– Ну интересно получается, – возмутился он вдруг, – Мой адрес – не дом и не улица. Дом с яблоней знаете? Приходите на торт в пять часов!
– С березой.
– Как? – изумился он до крайности.
– Дом с яблоней уже занят,
Седовласый господин виновато отвел взгляд. Действительно. Он тогда просто отложил поездку. Хотя ночью ему снились и так манили молдавские наливные яблоки, отягощавшие ветви залитого солнцем яблоневого сада.
– Там сад был, – как-то неловко напомнил он.
– Сначала целый сад, – согласилась девушка. – Но время шло, и через год я могла предложить только одну яблоню.
– Всего одну?! – изумился он.
– Всего одну, – подтвердила она. – Но вы тогда тоже были очень заняты: у Вас внучка родилась.
– Анечка, – неожиданно нежно разулыбался он. – Ну действительно. А я и забыл.
Он задумался. И девушка почти замерла, не желая тревожить течение его мыслей.
– Значит, – резюмировал он, – за живой изгородью меня ждет умеренный климат, дом с белыми стенами и, – поморщился он, – береза? Мрачноватый пейзаж.
Девушка неопределенно пожала плечами:
– Там много будет таких домов. Правда, на чай там друг к другу ходить не принято, – тут она будто спохватилась, – Хотя я и не должна об этом говорить… И об этом тоже.
Но потом, лицо ее опять просветлело, и на него вернулась прежняя беззаботность.
– Там вообще весь уклад совершенно иной. Я бы на Вашем месте согласилась. Ведь дом и береза – это тоже очень хорошо. Ветер тоже будет. И птицы, конечно же, будут петь. Птицы – они вообще почти всегда есть. Даже когда ничего не остаётся.
– Значит, – пытливо посмотрел на нее старик, – если бы я совсем не открыл глаза, и в самом начале, согласился бы сразу…
– У Вас бы был весь мир! – закончила девушка начатую им фразу.
Старик понятливо поднял брови вверх.
– Однако, – сварливо вздохнул он, – у нас с Вами никак не сойдется баланс. А вдруг я соглашусь и не смогу завершить что-то важное? Или случится что-то, где я буду нужен?
– Ну, – нахмурилась она, – мне кажется, что Вы со мной торгуетесь?
Повисла напряженная тишина. Старик замер, опасливо глядя на спутницу. Однако, она, пригубив бокал, отстранившись от стола, задумалась. И, улыбнувшись вдруг, сказала:
– А знаете, что? Вы мне очень нравитесь. И вот что я Вам скажу: Вы сможете дать весточку родным, если очень сильно им понадобитесь. Я Вам это обещаю. Соглашайтесь. Ведь чем дольше Вы ждете, тем меньше Вам достанется в итоге. И времени останется гораздо меньше. Нужно же и отдохнуть перед возвращением. Иначе… Представляете – опять… Все заново…
Старик
– Соглашайтесь, – она нежно погладила кончиками холодных пальцев его сморщенную кисть. – Без Вас мир не рухнет. Уж поверьте мне! – и она усмехнулась так, что старик невольно поправил ставший вдруг тугим узел галстука.
И он завороженно кивнул ей. Тогда и она согласно опустила веки.
Ивану, слышавшему обрывки фраз, вдруг стало все ясно: девушка-турагент пытается навязать горящий тур старику.
А старику внезапно стало плохо. Он неловко завалился на бок, свесившись со стула. Поднялась суета. Вызвали скорую. Тщетно.
Иван и не заметил, как девушка в какой-то момент ушла. И не заплатила. И Иван остался без чаевых.
Все верно. Она никогда не платит.
Городок
Городок был совсем свежим, только отстроенным. Он и пах новьем: свежими досками, хорошей краской, еще не выветришимся пластиком. Скоро в него должны были заехать пятьсот человек: учёные и обслуживающий персонал. А пока завершали свой контракт буфетчица Наташка, врач Михайлов и сотня зарубежных строителей во главе с прорабом-турком, почти не говоривших по-русски.
Со дня на день ждали приёмную комиссию, чтобы сдать готовый объект в эксплуатацию.
Работяги весело смеялись. Наверняка мысленно они уже тратили гонорар по контракту – деньги им должны были оплатить по окончанию строительства. А пока они жили в бытовках и кормились в столовке у Наташки.
Наташка была самая что ни на есть образцовая буфетчица – пухлая, с мелкими рыжими кудряшками. А врач был… Ну обычный такой, сухопарый. Необщительный. Хорошо, что Наташка легко обходилась без общения. Полнота привнесла в её жизнь кучу комплексов и отучила от нужды находиться в чьем-то обществе.
Она потому так легко и согласилась на трехмесячный контракт у черта на куличках, без интернета и без связи вообще. С кем было общаться? Зато денег по окончанию вполне хватит на хороший автомобиль, еще немного останется.
По всему чувствовалось окончание строительства. Городок, по сути, был научной лабораторией из нескольких корпусов. Внутри строений все блестело турецкой отделкой: синий пластик, сталь, но особенно зеркала – они были повсюду. Будущие работники могли любоваться собой всякий раз, как переходили из одного помещения в другое.
Закрытый городок находился в удаленности от населенных пунктов. Ни работяги, ни даже Наташка не интересовались, где они географически находятся. В каких-то степях, где жарко, куда они четыре дня с вооруженным эскортом добирались в закрытых автобусах без единой остановки, кроме как для заправки. И даже на них не разрешалось покидать автобус – все строго, все засекречено.