Шрифт:
1
Ресторан, избранный Виктором Александровичем Банниковым для прощального застолья, как выразился он сам по этому поводу, был по-настоящему шикарным. Он буквально слепил попавших сюда впервые посетителей своей поддельной античной роскошью, немедленно наводящей на мысль о поистине поднебесных ценах… Банников, следовавший чуть позади старых друзей через беломраморный холл и наблюдавший за ними исподтишка, усмехнулся про себя: оба они прореагировали на данное местечко вполне ожидаемо. Ромка, чувствующий себя не в своей тарелке заранее, едва влез в единственный «парадный»
Наблюдать за ними дальше было не интересно — вот они, издержки многолетнего знакомства и дружбы! Да и возможность отсутствовала: когда метрдотель провел мужчин к столику, заказанному Виктором накануне, ему на правах хозяина застолья пришлось самому заняться обсуждением меню с моментально подскочившим официантом. И лишь после того, как бокалы с аперитивом очутились на хрустящей от собственной белизны скатерти, Банников оглядел своих сотрапезников еще раз. Все еще напряженно-неловкого Романа, подозрительно косящегося на «интеллигентское пойло», и вполне расслабившегося Алексея, спокойно пригубившего свой бокал, погруженного в какие-то размышления.
— Ну что? — Виктор улыбнулся: — Как говорится, легкой тебе дорожки, Рома?… Эй, Алеша, вернись!..
— А?… — Баканин поглядел на него более осмысленно и тоже улыбнулся. — Ты прав, меня и впрямь вдруг занесло далеконько… Все думаю: неужели выгорит?…
— А что, есть сомнения?
— Да как-то больно уж легко Леонид согласился… Не находишь?
Банников пожал плечами:
— Куда ж он денется с подводной лодки? Спасибо вон Ромке, сохранил бумаженцию… Я, кстати, Леньке в первом же разговоре сообщил, что расписка его жива-здорова и находится в надежном месте. Уж кто-кто, а он понимает: дойди дело до суда там, в Штатах, любой их суд присяжных вынесет решение в нашу пользу… Так зачем, спрашивается, ему дополнительная головная боль в виде оплаты судебных издержек, графологической экспертизы, — я уж не говорю об адвокате… В Америке адвокаты — самая дорогостоящая услуга.
— Да, спасибо Ромке… За тебя, Белецкий! — Алексей улыбнулся и приподнял свой бокал, с симпатией посмотрев на Романа.
— Да чего там… — Тот крякнул и потянулся наконец к аперитиву. Крупное, словно высеченное из грубой породы, лицо Романа моментально налилось краской. — Сохранил — и сохранил… Вообще-то, Марте спасибо, а не мне. Все мои школьные тетради хранит, записки, которыми на уроках перебрасывались, и вообще…
— Как она, кстати? — В голосе Алексея проскользнули сочувственные нотки, а Белецкий нахмурился:
— Все так же… Вот выгорит дело с Ленькой, тогда и разговор другой будет.
— А что доктора-то говорят? — поинтересовался Виктор. — Одной операции будет достаточно?
— Возможно, и вторая понадобится, — покачал головой Белецкий. — Но если дело выгорит…
— Да что ж вы, братцы, все «если» да «если»! — Виктор внезапно почувствовал, как внутри его всколыхнулось раздражение. — Уже выгорело, неужели не понятно?
— Цыплят по осени считают, — веско произнес Роман. Отхлебнул из своего бокала и поморщился: как большинство россиян, всем этим
Конечно, по-хорошему лететь в Штаты должен был Витька. Однако и его, Романа Антоновича Белецкого, понять было можно: не хотелось отдавать в чужие руки, пусть даже в руки старого школьного товарища, эту, оказавшуюся столь важной, бумаженцию, до недавнего казавшуюся всего лишь памятью о детской, наивной игре в «страшные клятвы». И вдруг в одно мгновение сделавшуюся бесценной… Кто бы мог подумать?
— Слушай, насчет расписки… — прервал его размышления Банников. — Ты все сделал, как я сказал?
Белецкий молча кивнул.
— Смотри, даже ксерокопию в руки Леньке все-таки не отдавай… Я не к тому, что Славский может что-то предпринять, просто слышал, что женушка у него не в меру шустрая! Вряд ли она отнесется одобрительно к перспективе потерять три четверти своего состояния… Так что, Ромчик, будь, как говорится, осторожен, причем во всех отношениях!
— Что ты имеешь в виду? — нахмурился Белецкий.
— Черт их знает, этих америкашек, — вздохнул Виктор. — За свой капитал и придушить не постесняются, пожалуй… Что ни говори, а предусмотреть их психологию во всех деталях нам, русским, не дано…
— Я не русский, а хохол — это во-первых. — Роман поставил аперитив на стол, а рядом положил сжатые в увесистые кулаки ладони. — А вот это, чтоб ты, Витек, не сомневался, во-вторых… Неужели думаешь, что меня, старого «чеченца», можно вот так — запросто?… Да ежели что, их киллер еще в прицел глянуть не успеет, как я его шкурой почую!..
— Тихо-тихо, — вмешался молча слушавший их до этого момента Алексей. — Никто, Ром, и не покушается на твою воинскую честь… А ты, Виктор, видать, слегка спятил, если подозреваешь Леньку Славского в такого рода замашках!
— Кто говорил о Леньке? — Банников нахмурился. — Я, кажется, о его супруге речь вел, про которую мы с вами знаем только то, что она родилась и выросла на Лонг-Айленде…
— Вряд ли бы Славский взял в жены «кровавую Мэри», — усмехнулся Баканин. — Для этого самому нужно быть слабаком, а Ленька слабаком никогда не был и вряд ли стал им за прошедшее время.
— Пятнадцать лет прошло, — покачал головой Банников. — Пятнадцать, парни, даже не пять… Не забывайте: ведь проделал же он все это за нашими спинами, не удосужившись нам сообщить, а?… Между прочим, Алешка, несмотря на то что основная разработка программы была твоя… твоя! А наша — постольку-поскольку… Если уж совсем честно!
— Разрабатывали мы вместе, моей была идея. — Алексей опять улыбнулся: — И хрен бы я ее разработал без вас без всех…
— Все равно, меньше всех участвовал как раз Славский! — упрямо возразил Банников.
— Все хорошо, что хорошо кончается. — Роман убрал со стола свои пудовые кулаки, глянул в сторону бара, и взгляд его тут же слегка потеплел: на подносе двигавшегося явно в их сторону официанта высился графинчик с прозрачной как слеза жидкостью, не оставлявшей никаких сомнений в своей сути и качестве: высококлассная водяра, родная и близкая!