Обыкновенное чудо, или Основы магии стихий
Шрифт:
Тем летом в Могойтуе случилось несчастье: один местный парень в изрядном подпитии — а бурятам спиртное вообще противопоказано — связался с милицией и был убит, если точно, забит до смерти. Естественно, родители покойного попросили Будда-ламу сопроводить того в посмертном путешествии в сфере Бардо (проблема наказания убийц их не особенно волновала). Но для этого нужно было, как минимум, вернуть тело, которое находилось в милиции под присмотром местного врача. В общем, родственники парня как-то ухитрились ночью выкрасть его тело, в чём, кстати, им активно содействовал Бреславец, который, разумеется, не упустил случая поучаствовать в «азиатском» приключении. Тело поместили во второй избе Будда-ламы, предназначенной для приёма гостей и отправления ритуалов.
С рассветом лама приступил к исполнению обряда. В просторной комнате (не менее пятидесяти квадратных
В один из таких моментов, уже ближе к вечеру, в избу пожаловал участковый — молодой крупный бурят в милицейской форме. Последний был в ярости и буквально с порога принялся поносить присутствующих на церемонии и грозить им всевозможными карами. Будда-лама сидел с пиалой в руках и некоторое время молча смотрел на бесновавшегося представителя власти. Затем он почерпнул в миске пригоршню тсампы, насыпал её в чай и принялся помешивать указательным пальцем. И тут случилось чудо! Каким-то непостижимым образом тсампа в пиале сбилась в плотный комок, который вырос на глазах у присутствующих до размера теннисного мячика... Тогда лама привстал, поднял руку и швырнул комок тсампы парню в лицо, одновременно выкрикнув какую-то мантру...
В то же мгновение с участковым произошла метаморфоза: он замолчал, часто заморгал, — при этом взгляд его расфокусировался и утратил сознательное выражение, — а затем опустился на четвереньки и по-собачьи вышел коридор, где улегся в углу, закрыл глаза и, видимо, уснул...
В своём рассказе Бреславец делал особенный упор на «собачьем» выражении, которое вдруг приняло лицо парня, особенно же — его глаза.
Ритуал продолжался весь следующий день (незадачливый милиционер продолжал спать в прихожей); наконец, видимо, сделав по каким-то признакам вывод о том, что покойный достаточно подготовлен, лама произнёс знаменитую финальную мантру, — резко, с особой интонацией, которую невозможно описать. В следующий миг Бреславец посмотрел на лицо покойного, которое неуловимо изменилось: по его словам, стало по-настоящему безжизненным, мёртвым...
Вслед за этим состоялись похороны — на окраине села имелось кладбище. Лама посоветовал зарыть тело поглубже и забыть о нём, поскольку это теперь — действительно лишь оболочка, а человеческое существо — «уже не здесь».
По возвращении домой Цыгмуев разбудил разоспавшегося участкового, а Бреславцу велел поднести ему стакан водки. Милиционер проморгался, выпил залпом и ретировался поскорее, видимо, так и не уяснив до конца, что же с ним произошло. На том история закончилась.
Другие истории, не менее удивительные для европейца, про господ Цыгмуева и его учителя Гунчен-ламу, возможно, вам поведает сам А.И.Бреславец — он, вроде бы, уже готов на это отважиться.
И ещё один вопрос, который мне хотелось бы прояснить в этой вводной главе. Я хочу развеять распространившийся у нас миф о том, будто восточные традиционные мистические системы — например, многочисленные буддийские практики или ещё более популярная классическая йога индусов — так, уж, озабочены нашим здоровьем и долголетием.
Да ничего подобного! У всех подобных систем — совершенно иные цели и задачи. (За исключением разве что даосской йоги, главная цель которой — именно несокрушимое здоровье и долголетие вплоть до бессмертия; однако, как мы знаем из истории (не из мифологии), цели этой никому из знаменитых даосских мудрецов-алхимиков так и не удалось достичь.) Высшая цель всех традиций этого рода — вырваться из круга сансары, то есть разорвать личную цепочку рождений и смертей. Иными словами, никогда больше не воплощаться в человеческом облике, преобразовавшись в чистое сознание (атман, пуруша и т.д. и т.п.) или, в буддийской терминологии, достичь конечной нирваны.
В знаменитом сборнике афоризмов мудреца Патанджали («Йога-сутра») сама йога и её цель определяются как удержание субстанции наших мыслей от колебаний («йога — читта вритти ниродхам»). У Будды Шакьямуни мы можем найти много аналогичных изречений. Пожалуй, чаще прочих исследователи вспоминают слова Будды об остановке
Разумеется, среди знаменитых подвижников восточных традиций мы можем отыскать и долгожителей. Взять, к примеру, знаменитого чаньского наставника не столь, уж, далёкого прошлого Сюй Юня (1840-1959), который не дожил чуть менее года до своего 120-тилетия. Но его не менее известный на Западе ученик (Чарльз Лук) не прожил и 80-ти. Вспомним о всемирно известных йогах Рамакришне и его ученике Вивекананде; первый, как известно, скончался от рака горла, который, кстати, заработал в результате интенсивной практики, второй — от диабета. Ну а, допустим, совсем уже наш современник Ошо, который первую половину жизни был известен как Бхагаван Шри Раджниш — помимо оригинальных мировоззренческих сочинений он предложил нам динамические медитационные техники, — как известно, немного не дотянул даже до шестидесяти. Он и выглядел перед смертью глубоким стариком!..
В общем, отношение восточных мистических и околомистических практик к нашему здоровью можно, наверно, определить так: быть здоровым, конечно, хорошо и похвально, однако, здоровье — это отнюдь не главное в данной нам жизни; есть у нас и более важные задачи, ради которых вполне можно здоровьем поступиться. Многие подвижники им и поступаются с большой лёгкостью.
Возьмём в качестве примера классическую индийскую Аштанга-йогу (восьмичленную йогу), которая чётко отработана и весьма хорошо известна на Западе. Первые две её ступени, йама и нийама, это — набор морально-этических принципов. Собственно практика начинается с третьей ступени, которая называется асана, или положение тела (особая поза). Авторитетные первоисточники предлагают нам относительно немного асан. К примеру, «Гхеранда самхита» сообщает о 32 асанах, пригодных для людей. А в «Хатха-йога прадипике» упоминается о 84 асанах, которые преподал людям сам Шива, однако, описывается лишь 4 важнейших из них. Иначе поступают современные учителя йоги, причём весьма компетентные. Скажем, Йенгар в своей книге предлагает нам, аж, 250 асан, и у Вишнудевананды («Полная иллюстрированная книга йоги») их тоже не менее двух сотен. Однако с древних времён остаётся неизменным сам принцип построения различных асан в единый комплекс упражнений на статические нагрузки всего тела человека. Впрочем, с позиций йоги, главное в асанах — не это, а особые состояния сознания, которым способствует каждая поза при правильном её выполнении.
Итак, начинает комплекс знаменитая Сиршасана, или стойка на голове, которая выполняется сразу же после динамической разминки позвоночника («Сурья Намаскар»). Биоэнергологи знают, что правильно выполненная Сиршасана стимулирует так называемый даосский тип брюшного дыхания, при котором «запускается» даосский же режим энергопотоков по «Малому небесному кругу». (Восходящий энергопоток по задне-срединному каналу и нисходящий — по передне-срединному. [1] ) Вслед за Сиршасаной выполняются циклы Сарвангасаны (стойка на лопатках, «свеча») и Халасаны («плуг»). Обе «запускают» буддийские режимы брюшного дыхания и энергопотоков. (Восходящий энергопоток по передне-срединному каналу; нисходящий — по задне-срединному. [2] ) Как нетрудно догадаться, при выполнении традиционного комплекса асан уже в самом начале естественные энергопотоки сбиваются, что отнюдь не идёт на пользу нашему здоровью. Данный подход, естественно, преследует определённую цель (о ней мы побеседуем чуть позже), которая, повторяю, не имеет ничего общего с оздоровлением нашего организма.
1
Естественное направление энергопотока. (ред.)
2
Т.е. направление потока обратно естественному. (ред.)