Обыкновенные девчонки (сборник)
Шрифт:
Катя даже руками всплеснула:
— Ой, папочка, я всегда думала, что ты недогадливый, а ты, оказывается, догадливый. И даже очень!
Папин чемодан
Это был удивительный чемодан. Чего-чего только в нем не оказалось!
Раньше всего папа развернул полотенце и вынул оттуда бутылочку с заспиртованной змеей. Сунул руку еще глубже — и вытащил какие-то сухие, лохматые стебли, похожие на метелки.
— Это саксаул, — сказал папа. — А вот это очень
И папа вынул коробочку. Внутри лежал маленький черный паук с ярко-красным пятнышком на брюшке.
— Каракурт? — спросил Миша и осторожно взял в руки коробочку. — Такой маленький, а уже такой опасный?
— Еще какой опасный! — сказал папа. — Укусит человека, так не оберешься беды. Иной раз люди даже умирают от его укуса.
Бабушка торопливо вынула из рук у Миши коробочку и отставила ее подальше.
— И что ты, Сереженька, привозишь домой всякую дрянь! — сказала она. — Давай-ка я лучше выброшу этого твоего кураката.
— Что ты, бабушка! — с возмущением сказала Катя. — Разве можно выбрасывать такие редкости? Их же в Москве нет!
— И слава богу, что нет.
— А как же наука? — спросила Катя. И, не дождавшись ответа, прибавила: — И потом, бабушка, он же сушеный! Его даже можно в руку взять. Да, папочка?
Отец засмеялся:
— Да, сушеные каракурты не кусаются. Но в руки брать его все-таки не стоит. А то еще, чего доброго, у него отломаются лапки, и он больше не будет годиться для науки.
Он достал из чемодана какой-то белоснежный камень, как бы спаянный из крепких, блестящих кристаллов. Кристаллы громоздились в беспорядке один над другим.
— Какой красивый! — сказала Катя. — Дай мне подержать, папочка!
— И мне! И мне! — закричал Миша и выхватил у Кати из рук белый камень. — Тяжелый! Это что такое, папочка? Просто камень?
— Каменная соль, — сказал папа. — Галит называется.
— Соль? И она соленая?
И прежде чем папа успел ответить, Миша лизнул камень и с удовлетворением сообщил всем:
— Очень соленый.
Бабушка со вздохом отняла у него и эту диковинку:
— Всего не перепробуешь, Мишенька.
В эту минуту папа порылся в чемодане и вынул что-то завернутое в полосатую, серенькую с голубым, материю.
— Вот смотрите, — сказал он и, развернув сверток, достал оттуда череп какого-то хищного зверька с острыми клыками.
— Тоже каракут? — спросил Миша.
— Нет, Мишенька, не каракурт, а особая порода степного хищника. Родственник нашего волка.
— Так ведь волк большой?
— Ну а этот — маленький.
— Постой, Сережа, — вдруг сказала мама, приподнимаясь с места. — А во что ты завернул этого своего волчонка? Что-то знакомое…
— Понимаешь, Иринушка, — сказал виновато папа, — совершенно не хватило упаковочных средств. Пришлось оторвать…
— Рукав от рубашки! — с упреком сказала мама. —
— А ведь правда, — сказал папа. — Не догадался. Да разве это такая беда? Подумаешь — рукав! Ведь его и назад пришить можно. Еще крепче будет.
Мама с бабушкой переглянулись и почему-то обе засмеялись.
— Смейтесь, смейтесь, — сказал папа. — Посмотрим, что вы сейчас скажете.
И он достал из другого оторванного рукава три плоские чашки без ручек. Одна оказалась с трещиной.
— Ох, — сказала бабушка, — три чашки вез и то не довез. Надо было их в мягкое уложить.
— Нет, — сказал папа, — эту я уж такой и купил. С трещинкой.
Бабушка покачала головой:
— Ох, горе-покупатель!
Но мама почему-то обрадовалась. Она поставила в ряд на стол все три чашки и стала их разглядывать, то отодвигая, то придвигая к глазам.
— Вот за это спасибо! — сказала она. — Молодец! Просто молодец. Какой рисунок чудесный. А эта пиала с трещинкой — прямо чудо! Лучше всех. Так мне это пригодится!
— Для эскизов, мамочка? — спросила Катя.
— Ну конечно!
— Ага! — сказал папа. — А вы еще меня ругаете, что я недогадливый.
— Нет, ты очень догадливый! — убежденно сказала Катя. — Правда, мамочка?
— На этот раз — правда.
— То-то же, — сказал папа и, наклонившись, достал из чемодана целую пачку каких-то снимков. — Видите белое озеро? Это и есть залежи галита.
Все посмотрели. На снимке виднелся пологий склон песчаного холма, а вдали белело озеро.
— В окрестностях этого озера нас однажды застигла песчаная буря, — спокойно, как будто между прочим, заметил папа. — А вот это гипс.
Он положил на ладонь прозрачную, как стекло, пластинку, провел по ней ногтем, и на пластинке осталась тоненькая черточка.
— Постой, — сказала мама, — гипс гипсом, а почему ты мне ничего не писал про эту песчаную бурю?
— А чего ж тут писать? Дело обычное, — пожал плечами папа. — Буря как буря. Вот тебе, Ириша, та рубашка, от которой я рукава оторвал. Посмотри, можно их назад пришить? А то Мишуку эту рубашку переделай…
— Ладно, ладно, ты мне зубы, голубчик, не заговаривай, — усмехнувшись, сказала мама. — Теперь я вижу, что обо всем самом главном ты мне не писал.
— Ах, Ириша, — папа с досадой махнул рукой, — ну зачем я буду вам писать, что по пути вот к этому самому озеру, — и он постучал пальцем по снимку, — на нас обрушились целые тучи песка?
— Как это «тучи»? — удивилась Катя.
— Ну как тебе объяснить, дочка? Вот представь себе. Вышли мы на рассвете, еще по холодку. Потом встало солнце. Тени осталось только, что от нашего грузовичка да от верблюдов. Ну, жарко в эту пору там всегда бывает. Но в этот день было что-то невероятное. До того душно, тяжко, будто в духовке.