Обыкновенный мамонт
Шрифт:
К счастью, путь всё время пролегал по закрытой местности. Миновав распадок, густо поросший кустами жимолости, разведчики углубились в широколиственный лес. По мере того как они поднимались всё выше и выше, лиственные деревья охотнее уступали место хвойным: кедру, ели, пихте. Казалось, лесу конца не будет.
Но вот деревья остались позади. Впереди, до самой вершины с отметкой 101,5, громоздились голые скалы, кое-где покрытые лишайником. Между скалами темнели каменистые россыпи. Голец отделялся от леса кольцом низкого кустарника
Сержант Куликов подал знак отступать назад, в спасительную тень леса. Все тяжело дышали.
До семи ноль-ноль оставалось шестнадцать минут. Заветную вершину отделяло не больше пятидесяти метров. Но они могли погубить всю операцию.
Серёжка и Лёвка не понимали, что происходит, только и они прониклись общим тревожным состоянием.
Возвратился сержант Куликов. Он обследовал в бинокль голец до макушки и ничего подозрительного не обнаружил. И всё-таки… Сержант задумчиво остановил свой взгляд на мальчишках. Солдату Архипову показалось, что он уловил намерение командира.
— На червячков?
Куликов недовольно повёл широкими плечами.
— На разведчиков, — поправился Архипов. — Отвлекающий манёвр. Пока они с ребятишками разбираться будут, мы окружим, и!..
— Отставить! — резко оборвал Куликов.
— Мы по-пластунски! — выдвинулся вперёд Лёвка.
— Мы скажем, что заблудились, и будем плакать, — ухватил мысль Архипова Серёжка. — А вы подберётесь, и!..
Что скрывалось за этим многозначительным «и», Серёжка ещё не понял.
— Отставить, — непреклонно повторил Куликов. — Павлов, остаёшься с ребятами. Вступаешь в связь. Архипов, Хмельнюк — со мной!
Разведчики исчезли в кустах. Обиженные мальчишки даже не помахали им вслед.
— Слыхали приказ? — спросил Павлов. — И не рыпаться.
Он снял с плеч радиостанцию, настроился и доложил в штаб дивизиона обстановку. Хотел рассказать о найдёнышах, оглянулся и помрачнел.
— Ас — десять! — выкрикнул Павлов, щёлкнул выключателем и кинулся искать беглецов.
Лёвка с Серёжкой, продравшись через кустарник, вступили на голец.
Из-под ног срывались и с шумом скатывались камни. Красная рубашка Лёвки выбилась из штанов и вздувалась парусом. Серёжка натянул панаму до самых ушей.
Лёвка подтолкнул локтем Серёжку и завопил:
— Э-ге-гей!
— Э-ээ, — попытался крикнуть Серёжка, но ветер заполнил рот. Пришлось сложить ладони рупором: — Э-ге-гей!
Ветер сминал, рассеивал голоса, и эхо не успевало подхватить их.
Мальчишки упрямо взбирались всё выше и выше. Зыбкая россыпь кончилась. Выступающие скалы постепенно становились не такими острыми. Солнце, дожди, ветры тысячи лет разрушали и обтачивали гранитные выступы. Уже не за что было вцепиться пальцами, пришлось карабкаться по гладкому монолиту на четвереньках.
— Э-ге-гей! — продолжал вопить Лёвка, а изо рта вылетало: — Э-ээ-оиии!
Серёжка
Высота 101,5. Сто один с половиной метра над уровнем моря. Здесь, посреди горных хребтов, высота 101,5 выглядела каменным холмиком.
Подъём незаметно перешёл в ровную площадку. Серёжка, не поднимаясь с колен, отодрал от лица приклеенную ветром панаму и часто заморгал.
Словно закованные по пояс в гранит, стояли четыре богатыря в пятнистых маскировочных халатах. Двое в касках, один, усатый, в офицерской фуражке с опущенным на подбородок ремешком. Офицер держал красный флажок; солдаты выставили автоматы. У всех троих были синие нарукавные повязки.
Глаза их таращились от изумления. Встреча с «синими» произошла столь неожиданно, что Серёжка с Лёвкой просто обмерли.
Автоматчики выбрались из засады и перетащили мальчишек в укрытие. Оно оказалось довольно глубокой и просторной расщелиной. Ветер не забирался в неё, и было тихо и тепло.
— Вы откуда взялись? — удивлённо спросил офицер. Чёрные усы его торчали, как стрелки на часах.
Серёжка сразу вспомнил, что со вчерашнего дня не был дома, и представил себе, как мама, его мама сбилась с ног, разыскивая своего сыночка. «Вы не видели моего Серёжу? Вы не видели?..» И так ему жалко стало маму и себя, что, позабыв о гордой миссии боевого разведчика, он заплакал горестно и безутешно.
Лёвка же, полагая, что Серёжка здорово отвлекает «синих», принялся вопить во всё горло:
— Мы заблудились! Заблудились! Заблудились!
На тонкой Лёвкиной шее вздулись вены, лицо побагровело от натуги.
— Бедолаги, — сокрушенно пробасил ефрейтор.
Ребята сразу и не заметили его. Ефрейтор сидел за радиостанцией.
— Откуда вы? Чьи? — допытывался усатый офицер.
— Э-ге-гей! — вошёл в раж Лёвка.
Радист-ефрейтор переглянулся с офицером.
— Вызывайте штаб.
— Слушаюсь, товарищ майор.
«Товарищ майор». Серёжка притих немного, исподлобья разглядывая офицера. Выходит, усатый майор с повязкой — товарищ, свой? Да и повязка у него не синяя, а белая. Серёжка так и не успел до конца разобраться, в чём дело.
— Бросай оружие! — грозно крикнул сержант Куликов. — Руки вверх!
Автоматчики сконфуженно оглянулись на майора, подняли руки.
Майор рук не поднял, лишь посмотрел на часы.
— Семь ноль-ноль, — одобрительно сказал он. — Молодцы!
И разведчики хором ответили:
— Служим Советскому Союзу!
Лёвка потянулся к автомату «синего» радиста. Тот удержал Лёвку за плечо.
— Руки! — крикнул Архипов и, глядя мимо, пригрозил: — А то связать придётся.
— Можно и кляпом угостить, — ехидно посулил Хмельнюк. — В два счёта, будьте так ласковы.