Обжигающий огонь страсти
Шрифт:
– Да, сэр, случайно.
Джон Блэндингс лежал на диване с пепельно-серым лицом. Его темные глаза выражали негодование. Но он не предал их. По крайней мере сейчас.
Благодарная Адди склонилась над ним и вытерла его лоб мокрым полотенцем.
– Бедный Джон. Бедный дорогой Джон. Что нам делать, папа?
Джоанна прижала к глазам платок и закусила нижнюю губу.
– Мы должны немедленно пригласить доктора, Сэм.
– Нет, дорогая. Сначала надо предупредить его родителей. – Мистер Диринг сурово взглянул на Крега. – И я думаю, что для всех будет лучше, если тебя здесь
Крег печально покачал головой.
– Понимаю, сэр. Если я понадоблюсь, сэр, то вы меня найдете у моих старых приятелей, там, где живут заключенные.
Он тотчас же отправился в хижину, где когда-то жил вместе с Шоном, Дэнни и Джорджем. Сейчас место Крега занял Роналд Суэйлз, человек лет тридцати с небольшим, с приятным веснушчатым лицом, длинным носом и редеющими рыжеватыми волосами. Суэйлз прежде был хирургом в больнице Королевского колледжа, но попал под суд за то, что помог прервать беременность молодой женщине, которой грозила неминуемая смерть при родах.
Именно с Суэйлзом Крег решил поговорить о состоянии Джона Блэндингса. Но бывший хирург мог сообщить ему мало утешительного.
– Судя по твоим словам, парень, он повредил позвоночник. Вполне возможно, что некоторые важные жизненные центры оказались задетыми, однако, если опухоль спадет, он сможет владеть и руками и ногами. На это потребуется время. И шансов не так уж много. Скорее всего у него перелом позвоночника. В этом случае… – Роналд замолчал.
– Джон Блэндингс так и останется паралитиком?
– Боюсь, да. Но прежде чем перейти через мост, надо сначала дойти до него.
В дальнейшем беседа все чаще перемежалась долгими паузами. Уже смеркалось, когда к хижине подошел офицер с двумя солдатами из Уэльского корпуса. Солдаты несли ружья со штыками наперевес. Офицер же держал правую руку на эфесе шпаги, и его парадный мундир свидетельствовал о том, что он находится при исполнении обязанностей.
– Мы ищем Крега Мак-Дугала, – объявил он. Крег шагнул вперед.
– Это я.
– В таком случае мой долг объявить вам, что вы арестованы по приказу губернатора колонии.
– Могу я спросить, какое обвинение мне предъявлено?
– Покушение на убийство.
– Убийство? Но это же недоразумение. Я не имею ничего против Джона. Если кто и напал на кого, так это он на меня.
– Это решит суд.
– Суд? – Крег невесело рассмеялся. Слишком уж свежи были воспоминания о том «суде», где разбирали их первое с Джоном Блэндингсом столкновение.
– Я готов, – сдержанно произнес он.
Крег попрощался с друзьями, и его отвели на гауптвахту.
На следующее утро он предстал перед судьями – его судили шесть офицеров под председательством старого знакомого, прокурора Ричарда Аткинса.
Защитником был назначен освобожденный каторжник адвокат Ансел Картер, что грозило делу неминуемым провалом, потому что с освобожденными, которые занимались адвокатской практикой, никто не считался.
Картер, однако, надеялся, что обвинение будет отозвано из-за отсутствия свидетелей. Аделаиде
– Как может быть проведено беспристрастное разбирательство при отсутствии свидетелей? – спросил защитник.
Прокурор Аткинс взял со стола какую-то официального вида бумагу.
– Это показания Джона Блэндингса, записанные у ложа больного капитаном Мак-Шейном.
– Вряд ли это можно рассматривать как свидетельство, ваша честь.
Аткинс окинул адвоката уничтожающим взглядом.
– Как прокурор я имею полное право принять или отвергнуть то или иное свидетельство. И я пользуюсь случаем, чтобы объявить: показания, записанные капитаном Мак-Шейном, будут приняты судом как вполне достоверное свидетельство. – Он вручил свидетельство клерку, который громким голосом зачитал его вслух.
Крег был потрясен, услышав, в каком искаженном виде Блэндингс изложил происшедшие накануне события.
Джон показал под присягой, что проезжал мимо реки, когда услышал, что Аделаида Диринг громко взывает о помощи. Он утверждал, что Крег Мак-Дугал грубо домогался девушки. Он, Крег, якобы схватил тяжелую дубину и пригрозил: «Ну погоди, сейчас я расшибу тебе голову, чертов недоносок».
Дальше шли еще две страницы – все в том же духе, и по окончании чтения Крегу и его адвокату стало ясно: суд пришел к единодушному заключению о его, Мак-Дугала, полной виновности и никто не примет всерьез какие-либо оправдания.
Членам суда понадобилось всего несколько минут, чтобы вынести вердикт о виновности Крега.
Прокурор тут же зачитал приговор:
– Подсудимый приговаривается к двумстам пятидесяти плетям, к пяти порциям по пятьдесят ударов. Наказание начинается с завтрашнего дня. По окончании назначенной порки подсудимый приговаривается к каторжным работам на острове Норфолк в течение трех лет.
– Еще один смутьян? – спросил у солдат тюремщик по имени Каллен, безобразного вида субъект с почерневшими, обломанными зубами и свернутым набок носом. В засаленных волосах тюремщика копошились насекомые. – Сегодня ночью у тебя будет отдельная комната, мерзавец. Выспись хорошенько, завтра утром тебе придется несладко. А пока отдохни, отсюда открывается хороший вид.
Он запер замок на ключ и с хохотом удалился.
Крег подошел к окну и сразу же увидел то, что тюремщик с садистской жестокостью назвал «хорошим видом». Забранное решеткой окно выходило на тюремный двор, в самом центре которого возвышалось нечто, напоминающее огромный треножник, составленный из бревен длиной около семи футов каждое. Пока он гадал, для чего предназначено это странное сооружение, двое тюремщиков вывели во двор заключенного. Ноги несчастного привязали к бревнам у основания, а руки прикрепили высоко над головой, в самом центре треножника. Солнце озаряло обнаженную спину заключенного. Вскоре появились двое солдат и тюремщик Каллен, с ухмылкой поигрывавший кожаной плетью.