Обжигающий огонь страсти
Шрифт:
– Жар уже спал.
Суэйлз наполнил все бокалы и произнес тост:
– За нашего замечательного друга! За Абару!
Все молча выпили. Только Мордекай счел нужным дополнить тост:
– За Абару. За нашего брата.
Глава 7
Губернатор Лахлан Макуэри предложил своему доброму другу Дейлу Блэндингсу воспользоваться всеми удобствами его резиденции для празднования серебряной свадьбы Сэмюела и Джоанны Дирингов. Хотя в течение долгих лет, миновавших после трагического происшествия с Джоном
Поэтому их примирение являлось событием более важным, чем серебряная свадьба Дирингов.
Все с величайшим волнением наблюдали за встречей двух семейств у подножия лестницы, ведущей в бальный зал. Женщины даже плакали, глядя, как крепко обнимаются Джоанна и Элизабет. Сэм и Дейл жали друг другу руки, боясь выдать словами не подобающую, как считается, мужчинам растроганность.
По этому торжественному случаю прибыли Джейсон и его жена. Именно брат Адди подкатил Джона Блэндингса к бару, устроенному в вестибюле, где они произносили тосты за здоровье членов обеих семей. Глядя на них, все добродушно посмеивались.
– Жаль, что у нас не такие большие семейства, – шутил Сэм, – а то наши ребята через час уже валялись бы на полу.
Дейл поклонился Джоанне:
– Могу я пригласить вас на первый танец, мадам?
– Конечно, – сказала она со счастливой улыбкой.
Не желая отставать, Сэмюел попросил Элизабет удостоить его вальса. Их дети со слезами на глазах наблюдали, как аплодируют родителям гости.
– Они просто замечательные… – проговорила Дорис, раскаиваясь за нанесенные Адди обиды. – Я люблю их. Я… я… – Она встретила приветливый взгляд своей подруги. – О, Адди, сможешь ли ты когда-нибудь меня простить?
– Считай, что все обиды позабыты, мы снова подруги. Дорис повернулась к своему жениху:
– Дорогой Луис, это счастливейший момент в моей жизни. Я вместе со своей чудесной подругой и чудесным женихом. – Она взяла обоих за руки. – Адди, это Луис Голдстоун.
– Я так рада наконец встретиться с вами. Джон так много о вас рассказывал.
В действительности, однако, Джон Блэндингс не питал особой симпатии к Луису Голдстоуну. Впервые он упомянул о нем так: «Жаль, что она выбрала себе в мужья полуеврея. Хотя, честно говоря, в нем не заметно ничего еврейского».
Адди молчала, но в глубине души ощущала то самое неприязненное чувство к Джону, которое появилось у нее еще до того, как он стал инвалидом.
Луис и Дорис, извинившись, пошли танцевать.
– Вы здесь самая красивая женщина, – раздался у нее за спиной чей-то голос.
Обернувшись, она воскликнула:
– Мистер Уэнтворт?! А я и не знала, что вы здесь.
– Блэндингсы любезно пригласили меня, так как мы были спутниками в путешествии.
Адди улыбнулась и протянула руку:
– И более галантного компаньона не бывало ни у одной женщины. Я так рада видеть вас, Уильям.
Он с восхищением оглядел ее с головы до пят:
– То, что я сказал, не комплимент, а чистейшая правда. Ни одна
– Спасибо. Но это не платье, а блузка с юбкой.
На ней была клетчатая зеленая юбка, белая атласная блуза с оборками и поверх нее жилет цвета лесной зелени.
– Все равно… замечательный наряд.
– Многие женщины оспорили бы ваши слова, – улыбнулась Адди.
– Кажется, они выстраиваются. Не хотите ли потанцевать? – предложил Уэнтворт.
– С удовольствием.
Они заняли свои места – с одной стороны выстроились в ряд мужчины, с другой – женщины.
После танца Адди с удовольствием уселась передохнуть на открытой веранде. Уэнтворт же отправился за прохладительными напитками.
Возле балюстрады, оживленно беседуя, стояла группа мужчин. Среди них Адди узнала губернатора Макуэри, высокого, полного достоинства человека с тонкими аскетическими чертами и короткими темными волосами, зачесанными на высокий лоб. По случаю приема он был в мундире полковника.
– Да, но ослы в парламенте подходят к этому вопросу черт знает как, – говорил кому-то Макуэри. Краем глаза он заметил сидевшую в тени Адди, и мысль о том, что она могла услышать его резкое выражение, покоробила его. – Простите, дорогая леди, что я оскорбил ваш слух.
Адди весело рассмеялась:
– Уверяю вас, губернатор Макуэри, мне доводилось слышать и более резкие выражения.
В этот момент с двумя чашками пунша вернулся Уэнтворт:
– Добрый вечер, господин губернатор. Я вижу, вы флиртуете с моей дамой.
– Будь я помоложе, я бы уже скользил по паркету с вашей дамой, а вы бы сидели, скучая, в углу. А вы знаете, мисс Диринг, что мистер Уэнтворт – опасная для вас компания? Вы знаете, что он революционер?
– Нет, не знала… Уильям, мое уважение к вам еще более возросло. А против чего он бунтует, господин губернатор?
– Честно говоря, я не думаю, что борьба за введение парламентского правления означает революцию. Я всегда считал, что наша главная общая цель – добиться прекращения транспортировки каторжников в колонию, введения суда присяжных и обеспечения населению тех же прав, которыми от рождения обладают все британские подданные.
– Ах, Уильям, почему вы, молодые, так нетерпеливы? Вы же знаете, что Рим был построен не в один день. Да пойми же, черт побери, Уильям, эта колония под моим управлением достигла больших успехов, чем за все предыдущие годы. Что это, если не настоящее процветание?
– Я всегда был одним из ваших ревностных поклонников, господин губернатор, и вы это знаете, но в последнее время в вашей политике наметились колебания, которых раньше не замечалось.
– Не отрицаю. Но будьте благоразумны, Уэнтворт. Этот коварный комиссар Бигге отправил в Англию отчеты, которые вошли в публикуемые парламентские документы. В этих отчетах моя либеральная политика подвергается резкой критике. Мы должны действовать более осторожно, если не хотим, чтобы меня заменили реакционным губернатором.