Очаг света [Сцены из античности и эпохи Возрождения]

Киле Петр

С о к р а т. Ты хочешь сказать, Ферамен, те постановления Народного собрания об ограничении числа граждан до пяти тысяч и Совета до четырехсот, принятые по твоему предложению, что нельзя иначе назвать, как переворотом, приведшим к власти олигархов, - это дело рук Алкивиада?

Ф е р а м е н. После поражения афинян в Сицилии, как ты знаешь, Хиос, Лесбос и другие государства в Ионии стали договариваться со Спартой об их отпадении от Афин, и все наши усилия сосредоточились там - ради сохранения или возвращения нашего могущества. Алкивиад и там принес много зла Афинам, но когда он увидел,

что нам грозит полный разгром в случае соединения спартанского и финикийского флотов, он задумал новую игру: вступил с нами в сношения, обещая спасти афинский флот, разумеется, с тем, что мы, придя к власти, позволим ему вернуться на родину. Угроза новой катастрофы после Сицилии вынудила выступить нас - ради спасения Афинского государства.

С о к р а т. А что же сделал Алкивиад?

Ф е р а м е н. Пришел корабль с Самоса?

С о к р а т. Еще утром.

Ф е р а м е н. Критий выехал в Пирей встретить вестника и переговорить с ним.

С о к р а т. Я видел вестника. Он ожидает начала Народного собрания, чтобы выступить с сообщением. К нему никого не подпускают.

Ф е р а м е н. А где же Критий?

С о к р а т. Ферамен, это Фрасибул.

Ф е р а м е н. Фрасибул?! Это же приверженец демократии.

С о к р а т. Как и ты, Ферамен, до недавнего времени.

Ф е р а м е н. Я думал исключительно о заключении мира со Спартой, а форма правления - дело третье. Необходим мир, иначе Афины потерпят сокрушительное поражение.

С о к р а т. Вы изменили государственный строй в угоду Спарте, а война продолжается.

Ф е р а м е н. Может быть, это и случилось? ( Увидев Крития, идет к нему.)

К р и т и й. Ферамен! Ты утверждал, что сторонники Алкивиада на Самосе поддерживают приход к власти олигархов.

Ф е р а м е н. Да, чтобы Алкивиад мог вернуться на родину.

К р и т и й. Я и написал сам постановление о возвращении Алкивиада из изгнания и подписал. Однако, как я понял со слов вестника, Алкивиад, возглавив афинский флот и войско, наши основные силы, которые базируются на Самосе, не поддержал нас. Вестник не пожелал выступить перед Советом 400, а намерен сделать сообщение на агоре, будет нами созвано Народное собрание или нет.

Ф е р а м е н. Если ему приказано не делать тайны из его сообщения, он имеет право на это. Очевидно, недаром прислали вестником Фрасибула, громкоголосого смельчака. Мы не можем не выслушать его.

К р и т и й. Все хотят его выслушать! Я бы убил его прежде, чем он заговорит.

Ф е р а м е н. Вестника мы должны выслушать прежде всего. В наших же интересах это. Открывай собрание, Критий!

Фрасибул со знаком вестника выходит к трибуне.

Ф р а с и б у л. Мужи афиняне! Я Фрасибул. Я выступаю перед вами с сообщениями как вестник и от своего имени, если позволите.

Гул одобрения, голоса: "Говори! Держи речь, Фрасибул!"

То, что я скажу, вряд ли понравится тем, кто ныне у власти. Но и то, что произошло здесь, знайте, взволновало и возмутило весь афинский флот и войско на Самосе. Была допущена явная и

прискорбная несправедливость с ограничением числа афинских граждан до 5000, с исключением из их числа многих среди матросов и в войске, исконных афинян, защитников отечества. Возмутило всех и введение олигархии, что лишь в угоду Спарте, что в условиях войны нельзя воспринимать иначе, как предательство. Не возмущайтесь! Таково было настроение у флота и войска. На общем собрании было решено пригласить Алкивиада, избрать стратегом и тотчас плыть к Пирею, чтобы уничтожить тиранию.

Шум и волнение. Голос: "Лишить его слова!"

Я выступаю как вестник, слушайте пока без излишнего возмущения. Можно было ожидать, что Алкивиад, как человек, который выдвинулся в свое время благодаря расположению массы, будет угождать во всем тем, кто сделал его из бездомного изгнанника начальником и стратегом множества кораблей и войска. Однако он держал себя, как подобает великому вождю: он выступал против всех, действовавших под влиянием гнева, удерживал их от ошибок и таким образом на этот раз спас город; ибо если бы они, снявшись с якоря, отплыли домой, противники тотчас захватили бы без боя всю Ионию, Геллеспонт и острова, а афиняне в это время сражались бы против афинян, перенеся войну в свой город. Помешал этому случиться один только Алкивиад, не только убеждая и поучая массу, но прося и порицая каждого в отдельности.

Волнение и гул удивления. Голос: "Да он-то и организовал переворот, чтобы вернуться на родину!"

Мужи афиняне! Как бы кто из вас ни относился к Алкивиаду, каков он есть, надо признать, он поступил прекрасно. Он спас не только город от гражданской войны, но и афинский флот. Он не допустил соединения спартанских кораблей с финикийскими. Случись это, а это неизбежно случилось бы, афинский флот потерпел бы такой же разгром, как в Сицилии. Алкивиад принял все меры, мыслимые и немыслимые, и приказал отплыть, а Тиссаферн не привел эскадры, уже появившейся у Аспенда, выходит, обманув лакедемонян, либо обманутый Алкивиадом.

Г о л о с. Спасшись обманом и бегством, нельзя это считать за победу!

Ф р а с и б у л. Слушайте дальше. Вскоре стало известно, что Миндар плывет со всем спартанским флотом в Геллеспонт, - мы встретились и вступили в большое сражение при Абидосе. Хотя варвары - пехота Фарнабаза - защищали спартанские корабли с берега, афиняне победили, взяв тридцать неприятельских кораблей.

Радостный гул на площади.

Миндар ушел в Кизик вместе с Фарнабазом. Алкивиад убедил воинов в необходимости для них сразиться с врагом и на суше и на море, говоря, что если они везде не победят, то не будут иметь денег. О подробностях сражения поговорим как-нибудь на досуге. Миндар убит, Фарнабаз бежал. Афинянам досталось множество трупов, оружие и весь спартанский флот. Овладев Кизиком, афиняне прочно укрепились на Геллеспонте, а лакедемонян вовсе изгнали из моря.

Праздничное настроение овладевает всеми; многие обнимаются, вытирая слезы.