Очарование
Шрифт:
***
Пауки.
Сегодня на него напустили сотни пауков всех форм, цветов и размеров.
Крик звучал в мозгу Грифона, который лежал на плоских обсидиановых скалах и смотрел в четыре гигантских раскрытых глаза волосатого арахнида величиной с грейпфрут. Аргонавт пытался двинуться, но не мог. Пытался крикнуть, но слышал лишь наполнивший влажный воздух стук тысяч лап по камням. И почувствовал, как эти лапы ползут по коже, а острые изогнутые клыки впиваются глубоко в плоть.
Смерть стояла совсем рядом. Когда тварь на груди Грифона
Еще одна рана где-то на ноге. Приступ невыносимой боли. Яд, прожигающий вены и опаляющий огнем мозг.
— Я должен отсюда выбраться.
«Ты никуда не денешься».
— Я не заслуживаю этого. Это ошибка. Это…
«Все так говорят. Но не все невиновны. И уж конечно, не ты».
— Я больше не могу.
«Тебе предстоит страдать тысячи, миллионы лет. Это лишь начало, проба того, что тебя ждет».
— Пожалуйста…
«Не моли. Это так… непохоже на аргонавтов. Будь мужчиной и прими это как герой, которым ты был».
— Я сделаю что угодно. Что угодно…
«Ничего такого нет. Пора бы тебе уже знать».
Голос стих. Непролитые слезы и безответные молитвы туманили разум аргонавта. Он чувствовал, как его внутренности превращаются в жижу, разливаются и начинают медленно сочиться через проколы. Теперь он больше не ощущал тысячи ползающих лап, не видел пауков. Сгустился белый туман, и Грифон почувствовал, что спускается по течению к черной бесконечной бездне.
— Да, наконец-то…
— Я могу облегчить твою боль, аргонавт.
Глаза Грифона распахнулись. Зрение прояснилось. Сотни разноцветных пауков волнами наползали на обнаженное тело. К коже вернулась чувствительность, а к плоти — боль. Но даже отравленным разумом он распознал новый голос.
Женский и грудной. В воздухе разнесся сладкий конфетный запах, соблазняя, искушая и вытягивая из столь необходимого забвения.
— Да, аргонавт. Ты меня хорошо знаешь. А скоро узнаешь еще лучше.
Аталанта.
Его взгляд заметался в поисках прежней врагини. Неважно. Она настоящая. Он не один в этом забытом богами аду.
— Помоги мне!
— Я могу избавить тебя от этой боли, аргонавт. Ты бы этого хотел?
— Да, да, пожалуйста, да.
Она усмехнулась.
В поле зрения Грифона появилась бледная рука.
Длинные пальцы подцепили гигантского паука с груди Грифона и принялись раскачивать тварь у его лица.
— Ты знал, что и в этом мире есть место, где можно найти облегчение? Где нашли убежище приговоренные задолго до тебя? Где сами древние боги правят землей, дающей больше наслаждения, чем Содом и Гоморра?
Древние боги. Титаны.
Осознав ее предложение, Грифон ощутил, как в затуманенном разуме завертелись мысли.
Зевс сбросил предшественников в Тартар в конце Титаномахии, войны между титанами и олимпийцами. И с тех пор они были заперты на нижнем уровне преисподней, ожидая дня, когда их освободит сфера Кроноса.
— Я могу отвести тебя туда, аргонавт. Я знаю, где оно находится. И спасти тебя от этой бесконечной агонии. Со
Рабом.
Что-то в глубине души кричало: «Нет!». Но мысль о мире без боли тут же заглушила этот призыв.
Тот факт, что в мире живых Аталанта была его злейшим врагом, ничего не значил. Грифон больше не являлся аргонавтом. Его прежняя жизнь закончилась. И он хотел сделать что угодно, лишь бы прекратить страдания. Даже пожертвовать всем, во что верил раньше.
— Да, да, да. Все, что пожелаешь. Только убери их.
«Нет!»
В ушах у него зазвучал тихий смешок.
— Я знала, что могу на тебя рассчитывать, аргонавт.
По его обнаженной коже заструился поток воздуха, сбрасывая пауков. Где-то поблизости раздался грохот, темнота закружилась, взорвалась тысячью цветов и угасла, подобно рассеявшемуся туману. Наконец, в дымке появилось лицо: алебастровая кожа, кроваво-красные губы, угольно-черные глаза и водопад длинных прямых ониксовых волос, будто сотканных из шелка.
— Следуй за мной, дулас.
Он пошевелил руками. Аргонавта охватило волнение. Но прежде чем разум отдал приказ конечностям, Грифон почувствовал притяжение в глубине грудной клетки. Оно контролировало его. И тащило вперед, как быка за кольцо в носу. К ней.
Не осталось ничего. Ни звука. Ни боли. Ничего, кроме бесконечной пустоты, расширяющейся во всех направлениях.
***
Мэйлия не знала, что и думать о своих спутниках. Лежа на верхней полке в купе, занятого в Беллингхэме, и притворяясь спящей, она прислушивалась к их спокойному дыханию и размышляла, отключились ли они. И когда она сможет от них сбежать.
Она не решилась на это по дороге в Беллингхэм, не стала рисковать, когда они остановились у «Уолмарта», и Орфей потащил ее за курткой и обувью, чтобы она не бросалась в глаза. И конечно, не рискнула на вокзале, пока громила покупал билеты, а Скайла присматривала за ней, крутя головой во все стороны. Орфей прав. Те гончие явно запомнили их запах, и задержись беглецы на месте, то попались бы в мгновение ока. Но это не мешало ей планировать побег, когда они доберутся до места назначения. Где бы это ни было.
Около полудня они пересели на другой поезд в Эверетте, пообедали и, просидев в вагоне-ресторане, сколько могли, вернулись в купе отдохнуть и, по мнению Мэйлии, избежать любопытных взглядов. Не нужно быть гением, чтобы понять: они трое — не одна компания. Скайла с ее телом модели, огромный Орфей, окруженный аурой опасности, и тихая Мэйлия, которая с трудом смотрела им в глаза и не совсем понимала, что здесь делает.
Потребность бежать накрывала ее, но она успокаивала себя мыслями об альтернативе. Гончие? Нет уж, спасибо. Неохота связываться с Аидом. Поэтому она подождет, посмотрит и сделает ноги, лишь когда будет уверена, что это безопасно. Общество этих двоих не слишком устраивало Мэйлию, но по ее ощущениям спутники не собирались причинить ей вред.